26215
«Это была война». Как живут люди после взрыва военной части под Рязанью
За покосившимся от взрывов забором — черное пепелище выгоревшей земли, мертвые деревья с углями вместо яблок, кости домашней скотины, которая не смогла спастись от снарядов. От кирпичного дома остались только стены с зияющими глазницами оконных проемов, почерневших от пламени. И посреди всего этого ада нелепым, неправильным кажется единственный выживший розовый куст, буйно цветущий красными бутонами.
По пепелищу ходят люди — хозяева дома. Теперь им, чтобы знать, как выглядят деревни после войны, не нужно искать в архивах фотографии 75-летней давности. Для них все случилось наяву.
7 октября 2020 года на военной базе в поселке Шелемишево в Скопинском районе произошел взрыв склада с боеприпасами. В результате происшествия один человек погиб, десятки людей остались без жилья, сотни понесли моральный и материальный ущерб. Журналисты YA62.ru спустя месяц после трагедии отправились в населенные пункты, пострадавшие от взрывов, чтобы понять — как живут люди и дождались ли они от чиновников хоть какой-то помощи.
«Ночую где придется»
На самом краю шелемишевских хуторов раздаются звуки стройки. Это местный житель Александр пытается смотреть на вещи оптимистично и заново отстраивает свое единственное жилье — дом, в который попал снаряд и сжег его дотла.
— Дома был, когда все началось. Услышал взрывы — схватил паспорт и в чем был сел в машину и поехал куда глаза глядят, — рассказывает мужчина, не отрываясь от работы. — Уехал, а через два часа вернулся. Все сюда тянуло, думал — как дом-то? И точно! Приехал — все горит, снаряд прилетел в крышу, второй этаж как спичка вспыхнул. Я в 112 звоню, а там девушка отвечает — знаем про ситуацию, но никак не можем повлиять. Оказалось потом, что машину МЧС военные остановили на Волгоградке, не дали проехать. Опасно было очень. А они ведь рвались сюда, тушить.
— Но потом-то приехали?
— Приехали, когда уже все сгорело, — отвечает Александр, показывая на груду почерневшего металла, где невозможно разобрать ничего отдельно. — Да тут за два часа уже было всё... Такие температуры были невообразимые. Смотрите, вон, швеллер загнуло. Швеллер! Это значит, под тысячу градусов было, не меньше. А от дома только стены остались...
На вопрос, помогают ли власти Александру после «бомбежки», он улыбается и машет рукой, кивая на доски:
— Вот вся помощь, две машины по полтора куба досок, которые скопинская администрация убедила выделить для меня наших местных предпринимателей.
— А это много?
— Ну, на одну десятую часть дома... — прикидывает мужчина. — Но нельзя их ругать, они что-то да делают. Вот и 10 тысяч рублей обещанной помощи тоже получил. Правда, этих денег хватило на два дня. А дом я восстанавливаю за свой счет полностью. Это мое единственное жилье.
— Где же вы сейчас живете тогда?
— А где придется, по знакомым, — признается владелец дома. — Поживу у одних, смотрю, что долго, прошусь к другим. Прихожу только ночевать, остальное время здесь, на стройке. Спасибо еще соседка Нина Александровна нас подкармливает щами-борщами, кашей по утрам да ужином когда. Если бы не она — мы бы уже давно тут ползали от голода.
Местный житель рассказывает, что с самого первого дня, как все произошло, по деревне начали ходить «комиссии», которые описывают ущерб, нанесенный людям. Говорит, были из правительства области, из Следственного комитета, вот, наконец, дождались от страховой службы. Но всего комиссий было больше, чем он называет, потому что далеко не все представляются и что пишут, куда отправляют данные, — не всегда понятно.
— Я 15 дней подряд каждый день ездил в администрацию в Скопин, просил: дайте либо денег, либо стройматериалы, — объясняет Александр. — Там говорят — денег нет. Сейчас вот пошла информация, что за утрату имущества будут давать от 50 до 100 тысяч рублей, кому как насчитают. Так я уже занял почти 100 тысяч, чтобы как-то выжить. Это я получу эти деньги, сразу же отдам — и опять лапу сосать? Да и когда эти деньги будут — неясно. Может быть, вы там их попросите, нам бы до нового года хоть тысяч 30, чтобы как-то дотянуть. А то от властей вчера приехали какие-то работники, пофотографировали, говорят: о, как вы хорошо и быстро строитесь!
Александр грустно смеется и добавляет:
— Так что, вы уж помогите нам чем сможете...
«До нового года дорабатываем — и всё»
В хуторах едва ли не каждый дом теперь стоит с заплатками на крышах и стенах. Где-то окна выбиты вместе с рамами, где-то заборы вздулись от взрывной волны. Почти месяц прошел, а жители все еще собирают по огородам осколки снарядов — то ли в качестве трофеев, то ли для поиска виновных в их бедственном положении.
— Сколько было комиссий — не счесть, а компенсаций за ущерб все нет, — возле соседнего дома беседуют две жительницы, ожидая очередную комиссию. — «Ждите-ждите»! А сколько можно ждать-то? Дом надо ремонтировать. Но теперь ничего не успеем, там будем. Латать не будем ничего. До весны теперь.
— А чего до весны? У тебя работа-то будет? Весной-то? — спрашивает ее односельчанка, и вопрос звучит риторически.
Женщины объясняют, что сразу после событий со взрывом боеприпасов, появились слухи о полной ликвидации военной части. А для большинства жителей Шелемишева это единственное место работы. Другой здесь нет.
— Говорят, что до нового года дорабатываем и всё, — тихо рассказывает одна из женщин, словно боится, что ее могут услышать. — Вроде как сперва будут сокращать штат, просить по собственному желанию уходить пенсионеров. Потом уже всех остальных рассчитают. Ведь у нас там и производство было. Ящики делали. После случившегося там же много всего разрушено. И производства в том числе. Почти все разрушено. Пока что мы, конечно, ходим на работу, но занимаемся там не тем, чем обычно. Вот, например, листву гребем, мусор убираем. А из складов военные всё потихонечку вывозят...
«Со всей России — на утилизацию»
Разрушения от взрывов снарядов коснулись не только жителей военной части и шелемишевских хуторов, расположенных за высоким забором условно закрытой зоны, но и соседние деревни. Справа от части, за полем и небольшой лесополосой расположена деревня Дегтярка. В официальных сводках говорили, что там только дачи. На деле оказалось, что в этой деревне тоже были постоянные жители, которые теперь лишены своих домов.
— Проходите, не бойтесь, на голову ничего не упадет!
Местный житель Сергей по привычке гостеприимный, хоть от дома остались одни лишь обугленные стены. И на голову действительно вряд ли что-то может упасть, поскольку крыша сгорела дотла и над головой — чистое небо. Сергей показывает, что раньше вот здесь была летняя кухня, а здесь — стоял холодильник. В спальне — да, это была спальня — остался металлический каркас кровати и замкнутый круг батарей.
— Во дворе возле дома стоял диван для отдыха, и на нем лежал мой перочинный ножик, – показывает мужчина на кучу пепла, уже смешанного с землей. — Диван сгорел без остатка, ножик я нашел уже на земле. Судя по всему, это было ракетное топливо. Жара адская была, даже вон каменный булыжник расплавило. А по небу летели во все стороны красные всполохи — как в фантастическом фильме.
Сергей рассказывает, что и сам работал в военной части, пока не ушел на пенсию. Квартира в части была служебная, командир дал ключи и сказал — живите. В итоге Министерство обороны так и не отдало квартиру в собственность, а жить на птичьих правах в преклонном возрасте уже не хотелось и мужчина переехал в дом в Дегтярке.
— Основная деятельность этой воинской части — утилизация боеприпасов, — рассказывает собеседник. — Разборка снарядов, сжигание порохов. Везли со всей России на утилизацию. О том, что часть закрывается, говорить начали еще до всего произошедшего. Даже называлась дата — декабрь 2021 года. Но сейчас, возможно, все произойдет быстрее. Говорят, содержимое семи оставшихся в целости хранилищ уже вывезли из части. Но главный-то вопрос в другом: как и кто нам будет компенсировать весь нанесенный ущерб? Говорят, сейчас ищут виновного. А чего его искать-то? Если все доказательства-то — вот они.
Сергей берет в руки большой кусок боевого снаряда, найденного посреди дома. Именно он попал в крышу, отчего дом вспыхнул как спичка.
«Кто нам поможет? Путин, что ли?»
Когда речь заходит о том, что послужило причиной пожара на складах боеприпасов и могла ли это быть горящая трава, как говорилось в одной из версий произошедшего, местные смеются и отводят глаза. В эту версию они не верят. Более того, считают ее абсурдной.
— У нас никаких пожаров не случалось с 2010 года, когда вся область горела, — отмечает местная жительница. — Да и как она бы загорелась возле части, если там и травы-то нет. Все перекопано с землей. А при входе в часть сотрудников обыскивали всегда и отнимали даже спички. Да и потом, когда начали снаряды взрываться, все были по домам, на обеде.
По словам местных жителей, помощь им практически не оказывается. Обещанные правительством Рязанской области 10 тысяч рублей получили не все пострадавшие. О более серьезных компенсациях власти вообще не говорят. Не торопится исправлять ошибки и Министерство обороны, снаряды которого уничтожили дома мирных жителей своей же страны.
— Зарплату бы выдали, и то слава богу, — грустно смеются люди.
— Конечно, помощь нам очень нужна. Да только кто же нам поможет? Путин, что ли?
— Кто сломал, тот пусть и помогает.
— В нашей стране это не работает. Вот если бы в Сирии что-то такое произошло, сразу бы и деньги нашлись. А про нас давно все забыли. Но может быть, хоть вы как-то поможете? Расскажете про нас.
Большой фоторепортаж смотрите по ссылке.
На пепелище ездила Дарья Копосова
Фотографировала Мария Илларионова