2082
Сносить нельзя ремонтировать, или Жизнь «на чемоданах»
Редкий гость добредет до середины улицы имени Степана Разина. Весной можно поскользнуться и утонуть в главной уличной луже, после таяния снега превращающейся в небольшой прудик. Даже летом, в 40-градусную жару, она не просыхает, а трансформируется в болото. Осенью становится совсем страшно: велика возможность увязнуть и замумифицироваться этаким предостерегающим изваянием — чужие здесь не ходят! Лишь старожилам дано знание о заветных узеньких тропках, твердых кочках, по которым можно выбраться на условную сушу — улицу Трудовую. Это знание свято оберегается от внешних и внутренних врагов и передается из поколения в поколение.
В чем еще заключается опасность житья-бытья в этом «закутке» поселка Шлаковый, почему обитатели дряхлых жилищ не переселились в многоквартирные дома в далекие 80-е, по какой причине боятся делать ремонт — узнавала корреспондент Делового портала YA62.ru.
Печи, крысы, обещанья
В последние годы жители поселка Шлаковый с уверенностью говорят, что жизнь налаживается. На склонах оврагов возникли многоквартирные дома, вот-вот будет заселен огромный жилой комплекс, состоящий из двух 10-этажных домов. Проживало на этом пятачке пять семей, вскоре заселится 500. Ничего, что двухполосная автодорога по улице Трудовой уже перегружена и с раннего утра до поздней ночи представляет собой одну большую пробку. «Хоть чем-то стали похожи на столицу», — успокаивают себя местные жители и ожидают новых сюрпризов в виде неуместных новостроек.
В это же самое время старожилы, проживающие в одноэтажном секторе, расположенном в районе улиц Ломоносова, Трудовой, Декабристов, Космодемьянской и Разина, уже 45 лет «сидят на чемоданах», ожидая ордеров на заветные квадратные метры.
В жаркий день без приключений миную знаменитую лужу (в которой живописным образом отражаются березы) и попадаю во двор, окруженный восемью частными домами. Возле первого же – грязюка, которая, по местному обычаю, наличествует круглогодично.
— Засыпаем чем только можем, с 2003 года, как дом купили, — тут же поясняет домовладелица Светлана Дядина. — Строительный мусор, щебенка — все идет в дело. На какое-то время грязная жижа исчезает, затем снова появляется. То ли место заколдованное, то ли мы что-то не так делаем.
Говорит, что ее семья в этом дворе — новички, всего 13 лет живут, поэтому провожает к настоящей местной жительнице — соседке Наталье Сергеевне, которая поселилась в этом одноэтажном закутке 60 лет назад.
— Мне было два года, когда родителям дали дом на улице Пугачева. Это совсем рядом, дома, условия жизни — точно такие же. Я сюда еще в молодости переехала, когда замуж вышла. Всегда, еще с советских времен, говорили: частный сектор, частный сектор — но ничего частного здесь не было. Жилье давали от Ликероводочного завода, от завода САМ, от Приборного. Все было муниципальным. В дом заселяли по 4 семьи: на две семьи один вход и одна кухня. Этакая разновидность общежития, только народу поменьше. Я была совсем маленькой, но хорошо запомнила, что на бревенчатые стены были сразу наклеены обои, безо всякого утеплителя. И под обоями, по этим промежуткам, постоянно шуршали крысы… Папа ловил их и убивал.
Изначально в домах было печное отопление, в 60-х годах начали устанавливать красные баллоны с надписью «пропан-бутан». Собеседница вспоминает, что ей, ребенку, было страшно подходить к баллону. Поэтому она, возвращаясь в остывший дом после школьных занятий, еще долго топила дровами. Но со всеми неудобствами мириться было очень просто, ведь каждый день проходил в ожидании ордера на новое, светлое и теплое жилье.
— Родители говорили, что, когда их заселяли в эти дома, твердо пообещали: только на 15 лет! Через полтора десятилетия все получите хорошие квартиры. И родители считали каждый прошедший год. В 70-х годах нас убедили, что вот-вот уже снос начнется, уже и вещи паковать пора, и новые обои присматривать для новых квартир. Ну вот, как видите, дома наши на месте стоят, а мы так и «живем на чемоданах», да все обои присматриваем, — Наталья Сергеевна невесело улыбается.
Европейский стандарт по-рязански
Фундамент ее дома трещит по швам, само жилище подвергалось ремонту несколько раз, под входной лесенкой — силикатный строительный блок, чтоб ветхие доски окончательно не провалились. Сама хозяйка убирается на участке: сезон подошел к концу. Радуется приезду дочери с зятем: мужчина в таком доме — это сила, самой траву не скосить.
Наталья Сергеевна долго вспоминает, как точно называется ее выборная должность: уполномоченная непосредственным управлением. По восьми близлежащим домам. И двору, включающему в себя цветники, мусорный контейнер и ту самую непросыхающую грязь, с которой борются всем миром.
— То, что видите сейчас, благоустраивали совместными усилиями. Мы ведь никому не нужны, все нормальные ЖЭУ от нас отказываются. Как-то наши дома принялась обслуживать управляющая компания «Евростандарт». Помойку неделями не вывозили, вонь стояла адская, крысы бегали по общему двору даже днем — вот уж воистину европейский стандарт житья-бытья был установлен! Ни уличное освещение привести в порядок, ни крыши неприватизированных домов поправить, ни дорогу сделать, ничего этого так от них и не дождались. А за содержание жилья до последнего платили! У нас ведь далеко не все дома и придомовые участки приватизированы, многие так и не стали оформлять в собственность, верят в чудо — вдруг все-таки дома пойдут под снос? — продолжает «старшая по двору».
Приватизировать жилье и придомовые участки начали примерно в 2007 году. Тогда прошел слух, что «та самая Елена Батурина» собралась скупать в этом «медвежьем углу» земельные участки. Оптом. Вместе с одряхлевшими домами. В то же самое время многие начали понимать, что ради высвобождения земельного участка домишки могут быть попросту подожжены: семьи вовсе останутся без жилья, если оно приватизировано. Да еще и депутат Игорь Яшин собрал всех жителей и сообщил, что этот участок попал в «Программу развития застроенных территорий». Словом, местные жители совсем запутались: то ли приватизировать, то ли нет, то ли теплый туалет пристраивать, то ли грузовики для переезда заказывать, дворовых кошек с собаками в хорошие руки раздавать.
— Ни у кого ведь правды не добьешься, что там собираются делать с нашими домами, — чуть ли не хором сетуют женщины. — Обман, кругом обман. Взять ту дорогу по улице Разина, с лужищей. Сколько-то лет назад ремонтировали асфальтовую дорогу от Скорбященского кладбища и до наших мест. И у нас — не поверите! — рабочие появились. Что-то там даже долбить начали, мы на них смотреть ходили. Ну и пропали они. По документам, может быть, у нас тут и дорога имеется, и освещение уличное — кто знает? А мы в эту лужу весь строительный мусор ссыпаем, она сильно уменьшилась в параметрах, иначе в ней бы уже кто-нибудь утонул.
«Мы слишком дорогие»
Муж Светланы, Александр Дядин, в течение нескольких лет обходит всевозможные инстанции с целью узнать, что же будет с их домами.
— Мы просто не понимаем, как жить дальше, — разводят руками супруги. — Было время, когда старшие дочери возвращались из школы и садились делать уроки в перчатках, валенках и чуть ли не в тулупах. Сначала пришлось сделать ремонт в одной комнате, потом обустроили теплый туалет, душ, перестелили полы… Вложены огромные деньги, но ремонт в таких жилищах вечен, чтобы дом не рухнул, нужно постоянно вкладывать. У нас есть материнский капитал, но мы боимся использовать его на ремонт, потому что вдруг к нам придут и скажут, что собираются сносить?
За время разговора к нам подходят другие жители близлежащих домов, разговор заходит и о том, что уже через забор дома Натальи Сергеевны начинаются дачные участки, и о трудностях при оформлении элементарных документов, потому что к близлежащему ЖЭУ дома не относятся. Что из уличного освещения только карманные фонарики, а некоторые дома уже настолько обветшали, что сегодня-завтра могут рухнуть, и погубить не только своих хозяев, но и соседей, потому что большинство домов построено впритык, на расстоянии двух метров друг от друга.
— Слухов ходило много: что построят тут целый квартал с инфраструктурой — поликлиникой и детским садом. Чем ближе к 2017 году, окончанию Программы развития застроенных территорий, тем становилось понятнее, что нас она не коснется. И правда, пару лет назад нас вызвали в городскую администрацию, чтобы «порадовать»: живите дальше, относительно ваших домов будет приниматься решение после 2017 года. А когда именно? 2050 год — это тоже «после 2017», — негодуют жители.
Последний слух, который дошел до ветхого шлаковского закоулка, гласит: расселять целый квартал одноэтажных строений слишком дорого. Ведь с момента обещаний о переселении в новые квартиры прошла почти четверть века, за это время у несостоявшихся новоселов успели родиться и дети, и внуки, и даже правнуки.
— В общем, чересчур «дорогие» мы, — подытоживают старожилы поселка и расходятся по своим ветхим домам, чтобы успеть посмотреть местные новости.
Там, «в телевизоре», так часто рекламируют прекрасные новостройки, что обитатели древних жилищ на время забывают об убожестве своего быта.
Екатерина <каждый имеет право на уютный дом> Вулих
