2857
«Я обещал ей долго жить». Рассказ рязанского ветерана о войне и о любви
С каждым годом все больше отдаляется тот день, когда наша Родина отстояла свою свободу, с годами на земле остается все меньше тех, кто мог бы ясно и ярко поведать нам об этом дне… Великая дата — День Победы — уплывает все глубже по временным потокам, а история на века застывает на страницах учебников, книг и газет.
Григорий Яковлевич Маховой — участник Великой Отечественной войны, капитан I ранга, один из немногих, кто еще может поведать нам без утайки и прикрас, из первых уст, ту историю, о которой нужно помнить всегда, хранить в сердце и оберегать от повторений. Сейчас ему идет уже 94-й год, но события тех лет до сих пор свежи в памяти и навряд ли когда-то потускнеют.
Григорий Яковлевич родом из Полтавской области, но уже много лет живет в Рязани и целую четверть века посвятил работе в Рязанском государственном радиотехническом университете. Он до сих пор полон энергии и ведет активную общественную деятельность, пишет мемуары, рисует картины и просто всей душой любит мир.
— Я считаю, что мемуары должен писать честный человек. Если ты не уверен в своей честности и чувствуешь, что можешь приукрасить, то лучше не браться. Я же себе дал слово писать все так, как есть. И пишу. А когда не хватает слов, я рисую, — делится Григорий Яковлевич.
Юность, обстрелянная пулеметами и полная потерь, научила его ценить каждый подаренный судьбой миг, использовать его верно, распоряжаться правильно отпущенным временем. А ведь когда он попал на фронт, ему было без малого 18 лет…
«Не нужна мне бронь! Я Родину хочу защищать!»
Когда немецкие войска ворвались на территорию Советского Союза, Григорию было всего 17, совершеннолетие должно было наступить в ноябре, а пока на дворе стоял жаркий июль. Он, направленный после окончания ФЗО, трудился в то время на Булдырской нефтеразведке — собирал данные о нефтяных запасах. Как только услышал о начале войны, сразу же, не раздумывая, решил идти на фронт добровольцем. Да только не вышло. Оказалось, что как работник нефтяной отрасли он имеет освобождение от фронта — так называемую бронь. Но Григорий не опустил рук и решил довести желаемое до конца, стучался то туда, то сюда, а везде только смеялись и крутили у виска, мол, чудак-человек, сам на фронт рвется…
И вот однажды, в очередной раз относя сводки нефтяной разведки в райцентр, увидел у военкомата огромную толпу людей, молодых и старых, поинтересовался, что происходит. Оказалось — идет набор в военное училище, где обучают перед отправкой на фронт. Мешкать Григорий не стал, решил попытать удачу сразу у майора. Тот снова посмеялся, говорит — броня, но устоять перед напором юноши все же не смог, посоветовал зайти к военкому.
— Когда вошел к нему в кабинет, тот мне сразу сказал, что таких чудаков, как я, очень мало. Большинство хотят увильнуть, а я наоборот — рвусь в бой. И такого смелого патриота он бы обязательно взял. В итоге предложил мне сдать вступительный экзамен, но никому из начальства наказал не говорить. Так и получилось, сдал экзамен и попал в Арзамасское пулеметно-минометное училище, где обучался с октября 1941 года по июнь 1942 года, — вспоминает Григорий Яковлевич.
Калининский фронт. Первый бой
Шел 42-й год… Сложная военная ситуация складывалась для советских воинов, везде шли жестокие кровавые бои, немцы подступали к Москве… Григорий с товарищами по училищу стали просить начальство отправлять первых добровольцев, не хотелось сидеть за книгами, пока на фронте гибнут наши солдаты. Наконец пришло разрешение на формирование первой роты добровольцев из младших курсов. Сразу же набралась рота из 200 человек, среди которых был и Григорий Маховой. Присвоили новоиспеченным солдатам звания старших сержантов, младших командиров (теперь они могли командовать взводом и ротой) и отправили на Калининский фронт, в район города Ржев.
По дороге на фронт перед солдатами мелькали разрушенные города, сожженные деревни, уничтоженные дороги и мосты, не говоря уж о людях... сотнях погибших людей. Страх иногда подкатывал комом к горлу, а потом мелкой дрожью рассыпался по всему телу. Но это был не страх потерять жизнь, это был страх не справиться, не устоять перед лицом главного врага, перед лицом смерти…
«Я лежал на соломенной подстилке с вещмешком вместо подушки и думал: «Что же ждет меня впереди? Как поведу себя в бою?» Я считал себя не из робкого десятка. Окружающие считали меня храбрым человеком. Но тогда не стоял вопрос «или-или», «или жить, или погибнуть». Не знаю, как я поведу себя перед лицом смерти…», — пишет в одной из своих книг Григорий Яковлевич.
Как только молодая рота прибыла в пункт назначения, Григория сразу же сделали командиром взвода, потому что предыдущий погиб в бою. Так началась фронтовая жизнь 18-летнего юноши. Приближался первый бой… Еще в Арзамасском училище Григорий овладел особой техникой рукопашного боя — лопаточным методом. В нем применялась саперная лопатка, наточенная со всех сторон, ею врагов рубили, как дрова. И эта техника не раз спасала жизнь Григорию, сотню раз он мог погибнуть в неравной схватке с фашистами, и сотню раз оставался живым. Вот и в самом первом бою саперная лопатка сослужила ему верную и добрую службу, только его давнему товарищу Михаилу не повезло…
Григорий и Михаил не виделись со школьных лет, и бесконечной была их радость, когда они вновь повстречались, пусть и на фронте. Целую ночь проговорили о былом и о теперешнем, дали друг другу обещание: если кто из них выживет, тот позаботится о семье другого. На том и расстались, ушли в бой, из которого не вернулся Михаил — сгорел в танке. Григорию до боли в горле не верилось, что человека, которого он только повстречал после долгой разлуки, больше нет на этой земле. Но война есть война… Она никому не дает выбора, выбирает сама… Слово товарищеское Григорий сдержал: позаботился о тетке Михаила Варваре Ивановне и ее дочери Галине, которая стала его женой и верной спутницей на целых 63 года…
«Стерильная вражеская пуля». Первое ранение
В первых числах сентября на совещании командного состава было принято решение форсировать Волгу. Нужно было переходить в наступление. С приходом ночи взвод Григория оврагами стал пробираться к реке, целью было незамеченными выйти на позицию атаки и начать переправу. Но не тут-то было. Как только взвод начал движение, противоположный берег изверг пулеметные обстрелы: немцы ждали, фашистская разведка узнала о планах советских солдат. Григорий со своим взводом начали движение мелкими перебежками, попутно отстреливаясь от врагов. Все вокруг свистело и рвалось на куски, свет смешался с тьмой, а тишина с криком, невозможно было разобрать, где свои, а где враг. Но цель была одна — добраться до Волги.
«Трудно описать свои ощущения в бою. Похоже на какое-то полубредовое состояние. Бежим, падаем, переползаем, опять поднимаемся. Ох, как тяжело и страшно подниматься в атаку, когда навстречу тебе летит смерть! Вжик-вжик-вжик! Вокруг тебя роятся пули, осколки. Дым и пыль от разрывов слепит глаза, останавливает дыхание. Ты весь мокрый от пота, от нервного напряжения. Хочется прижаться к земле и не подниматься», — пишет в одном из воспоминаний Григорий Яковлевич.
И вот она, Волга, уже перед глазами, еще чуть-чуть… И раз! Что-то резко обожгло ногу. Григорий упал, но остался в сознании, ползком стал пробираться к реке. Постепенно от потери крови тело начало слабеть, но он четко тогда решил: умру, но живым врагам не сдамся! В этот момент его и нашла санитарка Надя. Жгутом перевязала ногу и на себе, укрываясь от снарядов, отнесла в тыл.
Раненых в тылу рассортировали и отправили по медсанбатам. Через двое суток Григорий оказался в эвакогоспитале в городе Калинин. Ранение было не сильным, пуля прошла через мякоть, на лечение ушел всего месяц. Врачи тогда шутили: «Пуля тебе, Григорий, стерильная попалась, быстро рана заживает». И действительно, нога пришла в боевую готовность быстро, и уже в середине октября Григорий был отправлен на Северо-Западный фронт.
Первая награда — орден Красной Звезды
Здесь же, на Калининском фронте подо Ржевом, Григорий получил не только свое первое боевое ранение, но и первую награду — орден Красной Звезды. Это была большая редкость для 1942 года: бои шли сложные, советские войска часто отступали, было не до наград.
И вот под деревней Зеленшино взвод Григория должен был дать свой первый оборонительный бой. С наблюдательного пункта Григорий заметил, что немцы движутся в их сторону, и приказал отбиваться. Левая отсечная позиция была отбита, а вот правую врагам удалось захватить и требовалась помощь. Не раздумывая, Григорий перебросил туда силы. К тому времени боеприпасы у обеих сторон закончились и пришлось сойтись в рукопашном бою, где снова пригодилась саперская лопатка. Немцы как увидели, что головы солдат летят в разные стороны, повернули в страхе обратно. Так произошел в битве важный момент — перелом.
— Все стихло, кругом такая тишина… Мы возвращаемся все в крови, мясе. И тут я слышу, кто-то кричит: «Маховой! Маховой! Вас командир полка зовет!». Пошел за ним, выходим на площадку перед командиром, а он меня как обнимет! Узнал, что мы перелом боя сделали. Отвинтил у себя орден и наградил меня. Тогда, после той схватки, я понял, что состоялся как командир, — рассказывает Григорий Яковлевич.
Борьба с двумя врагами. Северо-Западный фронт
Северо-Западный фронт расположился в районе Ленинградской, Новгородской и Псковской областей, которые славятся своей болотистой местностью. Леса тут глухие, путаные, болота тягучие, да такие, что пропадешь в них, и тебя после не сыщут. Так и выходило, что был для солдат тут еще один враг — природа. Поэтому летом боев на этом фронте почти не было, а вот зимой бросались в атаку что есть мочи: по густым сугробам да серебристому льду бежали, проваливались, падали, поднимались и снова бежали вперед, за Родину!
Здесь, на Северо-Западном фронте, и произошли перемены в военной карьере Григория. После одного из боев третья рота понесла страшные потери: из 120 человек выжили только 15. Нужно было что-то решать. Слава о военных навыках и успехах Григория быстро долетела до комиссара, и он принял решение назначить его замполитрука роты.
— Я говорю ему, да я не хочу, я простой строевой офицер. А он мне: да вы знаете, политработник — это даже выше, чем строевой офицер, это идеология, людей поднимать, вдохновлять. А я свое — нет, не хочу! Тогда он не выдержал, встал и сказал: «Смирно! Назначаю вас замполитрука роты!». И так, против своей воли, я стал политработником, — вспоминает Григорий Яковлевич.
Но недолго прослужил на этом фронте Маховой. На дворе уже стоял 1943 год, шли ожесточенные бои у населенного пункта Демяновск. И в одну из ночей после очередного рукопашного боя из батальона Григория почти никто не вернулся. Он одиноко брел в тыл, убитый усталостью и испачканный чужой кровью… Возвращался молча, как всегда после боя, с тяжелым сердцем… И тут вызывает к себе комиссар, чтобы сообщить, что пришел приказ: курсантов, которые остались живы, вернуть в Брянское училище для окончания курсов и получения звания офицера.
— Я говорю комиссару, нет, я не пойду! Не хочу — и все тут! А он так мягко на меня посмотрел, даже приказывать не стал, сел и говорит: «Сынок, вот ты какой сегодня пришел… Ты же чудом жив остался. Еще один-два таких боя, и все. А война-то, она долго еще будет. Иди в училище, сюда-туда, и год пройдет, и ты жив еще будешь». Так и уговорил, — рассказывает с дрожью в голосе Григорий Яковлевич.
После разговора с комиссаром он был отправлен в Брянское училище, в город Халтурин Кировской области, и там проучился почти год, получил лейтенанта.
Первый украинский фронт. Последнее ранение, последняя потеря
После окончания училища Григория отправляют в 127-ю Чистяковскую дивизию, которая находилась на Первом украинском фронте. Здесь и закончились для него боевые действия — Григорий получил серьезное и последнее ранение.
Немцы перебросили из Франции в Минск дополнительно пять дивизий, и на трассе Киев — Минск нужно было держать оборону, чтобы враг не подступил к городу (за время службы Махового на Первом украинском фронте Киев был окончательно освобожден от захватчиков). Немцы и советские солдаты непрерывно вели бои с ноября по декабрь 1943 года у города Радомышль. В атаку наши войска шли дружно, сминали противника на лету. Но 12 декабря 1943 года Григорий запомнил на всю жизнь, навсегда этот день отпечатался в его памяти красно-кровавой датой.
Снова в бою схлестнулись с врагом, но никто не ожидал, что он применит новую тактику — пустит в ход истребители «Мессершмитт» (они брали на борт кассеты, наполненные мелкими гранатами и бомбами, и сбрасывали их на противника, осыпая шквалом взрывных волн, не оставляя ни малейшего шанса). Под гранатным дождем Григорий со своими солдатами бежал по оврагу, задыхаясь от гари, газа и пыли. Глаза слезятся, горят огнем, но нужно двигаться вперед. И вдруг — удар! Вспышка! Провал! Что-то мощно ударило Григория в голень левой ноги. Он упал и уже не смог остаться в сознании — осколком бомбы раздробило ногу.
Снова вспышка! В сознании… Смотрит, над ним кто-то из солдат. Снова все уплывает в бархатную мглу: взрывы, крики, шум… Снова вспышка. Уже видит Григорий над собой лицо санинструктора Иды Квасницкой, своего близкого фронтового друга. Медсестра быстро перевязала ему ногу, наложила шину и погрузила на плащ-палатку, стала тащить к санитарным повозкам. Кое-как добравшись до назначенной точки, Ида сгрузила Григория в одну из санитарных карет, привязала бинтами, чтобы при езде под бомбежкой крепко сидел он в повозке, и пустила экипаж вперед. Так фронтовой санинструктор, маленькая хрупкая медсестричка Ида Квасницкая, спасла жизнь командиру I ранга Григорию Маховому. Позже он узнал, что в том бою Ида не выжила: вражеский снаряд не оставил от нее и следа…
— Как сейчас помню ее слова: «Прощай, Гриша! Живи долго!» И вот я живу долго...— рассказывает Григорий Яковлевич, борясь с проступившими на глазах слезами.
А кони несли повозку все вперед, дальше от снарядов, от пуль… Бомбы свистели над головой, стерев на глазах Григория с лица земли здание школы, где находился госпиталь с сотней раненых. Наконец повозка остановилась. Это была еще одна санчасть, которую собирались эвакуировать. Так, не успев получить помощь, Григорий оказался в кузове грузовика с другими ранеными, которые умирали по дороге, не выдержав пути.
— Вечерело. Мы прибыли наконец в санчасть, кругом палатки, везде раненые. Меня выгрузили и понесли в один из шатров. И тут я вижу: огромный чан, а из него торчат человеческие руки и ноги — ампутированные. Я как увидел, мне сразу дурно стало и я потерял сознание, — вспоминает с горечью капитан.
Очнулся раненый уже на операционном столе, рядом сестричка, а в глазах так и стоит тот чан. Григорий стал упрашивать медсестру, чтобы что угодно делали, только ногу не отрезали ни за что. Сестричка тогда ему пообещала и слово свое сдержала.
— Когда я пришел в себя после операции, сразу попробовал пошевелить ногой. И сколько же у меня было радости, когда я ее почувствовал. Я стал плакать от счастья, и медсестричка вместе со мной. Целует меня и плачет. А врач после мне рассказал, что она его уж так умоляла, говорила, что я брат ее. И плакала, и плакала. В итоге он сдался и потратил на мою ногу целых два часа, хотя сначала отрезать хотел. И сделал на славу, сказал, что до свадьбы заживет и я еще станцую. А видишь, я дожил так до 93 лет… — рассказывает Григорий Маховой.
Это ранение так и не дало больше ему вернуться на фронт. Он был отправлен на Урал, где готовил солдат к боям. Сколько он ни просился, разрешение воевать ему не выдали. Долгожданную Победу Григорий встретил в Пригорьковском военно-политическом училище. Курсанты были на занятиях, когда Левитан объявил, что наконец-то на советские улицы пришел мир и покой.
Вместо заключения
Григорий Яковлевич часто грустит о том, что ему не удалось встретить Победу на поле боя. Но тоску враз прогоняет осознание того, сколько сил было вложен, сколько потерь пережито ради достижения этой даты — 9 мая 1945 года.
После фронта военная жизнь Григория Махового не закончилась. Когда наступило мирное время, он попал на флот. В качестве заместителя командира по политчасти служил на Балтийском и Северном флотах: в 3-м дивизионе малых канонерских лодок (ВМБ Порт-Калауд), в учебном отряде Балтийского флота (Кронштадт), на легком крейсере «Железняков», на эсминце «Разъяренный», СКР «Кречет», эсминце «Осмотрительный», ракетно-технической базе острова Новая Земля (в районе атомного полигона).
После увольнения в запас из рядов ВМФ Григорий Яковлевич с семьей переехал жить в Рязань. В послевоенное время окончил Ленинградское военно-морское политическое училище, морской факультет Военно-политической академии, экономический факультет Московского государственного университета им. Ломоносова. Он никогда не переставал и не перестает учиться, всегда движется вперед и продолжает любить жизнь такой, какая она есть, несмотря на все ее тяготы и невзгоды. Григорий Яковлевич принимает все, что ему уготовано судьбой, и обращает это в творчество, в сокровище души! Как это важно в нашем мире, пережить столько горя и остаться настоящим Человеком. Человеком с большой буквы!
Записывала воспоминания героя Ирина Котова