16818
Затерянная Рязань. Хроники Нармии
… Жил на свете монах, да влюбился он в молодую девушку. Сильна была их любовь, но не могли они быть вместе. Тогда взял монах сухую веточку и воткнул ее в землю, и выросла из той веточки и расцвела душистая черемуха – как знак вечной, но несчастной любви…
Было то на самом деле или выдумана история народом, теперь уже точно и сказать-то некому. Но где же еще встречаться таким чудесам, как не на окраине бесконечного леса. В этих краях все еще можно пить воду прямо из реки и есть сосульки с крыши, не боясь за свое здоровье. Здесь мороз еще рисует на окнах узоры, а валенки густо скрипят по искрящемуся снегу. Здесь за елкой ходят по старинке – накануне Нового года на лыжах в лес. Здесь звезды с неба можно достать руками.
За пару дней до самых волшебных праздников, в самую страшную метель команда YA62.ru уехала куда глаза глядят – и очутилась в Нарме.
В этот день снегопад занялся с самой ночи, не переставая сыпать ни минуту. Лес выглядел сказочно, но стоило выехать на полевую дорогу, как мир превратился в абсолютно белое пространство. Дорогу перемело, небо и земля сделались одного цвета, пурга ослепила. Было ощущение, что мы оказались в абсолютной пустоте и это бесконечное пространство, словно снежный космос, стремительно расширяется. Видимо, порой, чтобы очутиться в сказке, необязательно залезать в платяной шкаф. Достаточно не испугаться пройти сквозь метель.
Постепенно мир начал обретать очертания: домики и деревья стали проявляться сквозь снег, словно на черно-белой фотографии. Деревенька за деревенькой мелькали за окном, заигрывая с нами резными наличниками и покосившимися старинными крылечками деревянных домов, аккуратными стогами сена, березово-полосатыми поленницами дров. А в самой Нарме весь этот деревенский колорит еще и обрамлен живописным лесом. Как же здесь красиво…
– Именно так сказала барыня Наталья Муханова, когда приехала в наши края впервые, – рассказывает местная жительница Галина Ивановна. – Она получила село в наследство вместе с крестьянами, и когда добралась до места, посмотрела на здешние красоты, так и воскликнула: «Какая здесь красота! Прямо как в моей Нарме». Дело в том, что у нее во владении было село с таким названием в другой губернии. Так у нас и появилось название. А произошло это в начале XIX века. Во всяком случае, именно так гласит легенда.
Впрочем, история самого села гораздо древнее этой легенды, и люди здесь жили задолго до приезда восхищенной барыни. Если верить историкам, то близ нынешней Нармы обитали первобытные люди бронзовой эпохи, а это все четыре тысячи лет до нашей эры. Места здесь болотистые из-за обилия рек и речушек, да и Ока проходит от села всего в нескольких километрах, а потому название села могло появиться и по-другому. В переводе с мордовских наречий слово «нарма» означает луг, покрытый водой.
– Во все времена люди здесь занимались мясным хозяйством, потому что луга заливные, охотой и лесозаготовками, – рассказывает местная жительница. – Вот те самые косопузые рязанцы – это и нарминские тоже. Мужики раньше затыкали топоры за пояс и шли на заработки по соседним деревням, а то и в Москву, занимались отхожим промыслом. Да и сейчас многие жители Нармы ездят за заработком в столицу.
Мухановы, которым принадлежало село, были людьми не простыми. Супруг Натальи Александр – статский советник, видный родственник царедворцев, несколько лет занимал пост рязанского губернатора. Старший сын Павел – сделал отличную военную карьеру и ушел в отставку. А младший, Петр, стал декабристом и был сослан в Сибирь…
– Вероятно, он был близко знаком с Рылеевым, так как тот в своей думе о смерти Ермака пишет посвящение Петру Муханову, – рассказывает Галина Ивановна. – Раньше в школе старались собирать истории, связанные с селом, и помню, мне попалась тетрадь, в которой было написано, что мать Петра Муханова, когда узнала, что ее сына приговорили к ссылке, помчалась на Владимирскую дорогу, чтобы успеть поймать этап и проститься с сыном. Когда она вернулась в Нарму, было принято решение о строительстве церкви – чтобы молиться за сына.
Из ссылки Петр так и не вернулся.
Сказать, что люди, жившие в Нарме в царские времена, были чрезвычайно богатыми, – сложно. Но они умели работать и жить в достатке. Например, у многолюдного семейства Сальяновых была собственная мельница на реке, а при ней хлебопекарня, еще была шерстобитка и сукновалка. Когда «кулачить» пришли – отняли все. И самое обидное, говорят местные, что раскулачивали не чужие люди, а свои же соседи.
– В доме станок ткацкий стоял, в него уже нитки были заправлены, чтобы ткать рубашки льняные, – схватили прямо со станком, утащили, – рассказывает местный житель дядя Саша. – Самовар, только с огня снятый, голыми руками схватили и унесли пропивать. Был тут такой местный дед Бацуля – так он ничего не гнушался, у татар из соседнего села серьги из ушей вместе с мочками вырывал.
Что не могли отнять – уничтожали. Так, мельницу и пекарню спустили по реке вместе с запрудой. А коров и гусей увели на мясо.
И раскулаченные, и их грабители продолжали жить в одном селе. В годы войны те и другие ушли на фронт. Но воевали, как говорят местные, по-разному.
– У нас в клубе большой стенд висит в честь Дня Победы, и на нем рядом с портретами настоящих героев висят фотографии таких, как дед Бацуля, – энкэвэдэшников, – почти шепотом рассказывают местные. – Десятилетия назад, когда ветераны еще были живы, многие из тех, кто прошел Сталинград, дошел до Берлина, бойкотировали праздничные мероприятия и не приходили к памятнику, потому что в одном ряду с ними ставили «бацулей».
Сейчас, говорят местные, не осталось в Нарме ни одного ветерана.
Да и фонарь на памятнике Победе не горит…
– Галина Ивановна, а вы как в Нарму попали?
– А я, девочки, влюбилась… – рассказывает местная жительница, наливая замерзшим журналистам чай. – Познакомились мы с мужем зимой на свадьбе общих знакомых. А дело было так. Мы готовили наряды к празднику, гладили платья. А он подходит и говорит: девушка, погладь мне брюки? И тут же их с себя снимает! Я быстрее глаза закрыла, думаю, ну, каков нахал?! Это уж я потом узнала, что у них в Нарме модно под брюки еще и рейтузы надевать. В общем, девочки, таким волшебным образом все завертелось, случилась химия, и в 1976 году я приехала жить в Нарму. Работала в школе, по большим коммунистическим праздникам водила отряд детей с барабанами и горном на совхозную ферму, чтобы они приобщались к труду. Пешком до фермы было четыре километра – и ничего, никто не жаловался.
Галина Ивановна говорит, что забавнее всего было, когда религиозный праздник совпадал с коммунистическим: на одной стороне дороги тетушки половики к Пасхе выбивают, а по другой стороне пионеры с барабанами топают.
Празднование Пасхи в поздние советские годы в Нарме осуждалось, но не каралось. Тем более, церковь тогда была недействующей.
– Когда церковь закрыли, в ней сперва сделали зернохранилище, – рассказывают местные. – Совхоз был огромный, больше 3 тыс. голов крупного рогатого скота, и использовать помещение храма под склад оказалось полезно. Но потом в церкви открыли клуб, и жители ходили туда развлекаться. Как рассказывала одна старожилка, многие, кто ходил на танцы туда, умирали довольно молодыми. Мол, дотанцевались. Зато сейчас храм восстановлен, в нем проходят службы, в том числе и в честь праздников. Даже сейчас можно увидеть через окошко, как горят свечи в честь предстоящего Рождества.
По словам собеседницы, постепенно многие ярые коммунисты приобщились к религии, и даже «главный партийный босс» молитвы по усопшим читает. Чудеса да и только.
– Кажется, многие традиции в Нарме имеют религиозные корни, – рассказывает Галина Ивановна. – Например, я нашла народную местную песню «Садил монах-ка черемушку». Сейчас я дословно ее не вспомню, но повествует она о любви монаха к молодой девушке. И так как не могли они быть вместе, он в знак своей чистой любви воткнул в землю палку и выросла из нее черемуха. Так она и росла одна-одинешенька. Не знаю, выдуманная ли это история, или основана на реальных событиях, но монахи в Нарму действительно захаживают. Последний раз это было в 2003 году, шло по нашей дороге паломничество к святым мощам. И один молодой монах у нас даже остался на ночлег, назвался Иосифом. Муж у него все выпытывал, мол, расскажи, Иосиф, чего в монахи ушел? Поди любовь была? А Иосиф стеснительный такой был, ничего не сказал.
А всего в двух шагах от тропы паломников весело и бодро звенит ледяная и вкусная река Чертовка. Поросла она лесом непролазным, и с первого взгляда даже не верится, что по берегу ее люди живут. Здесь расположена деревня Сторожёвка – вроде бы и самостоятельная единица, да маленькая настолько, что всю жизнь она входила в нарминский совхоз. Сейчас из шести домов в деревне жилых осталось только три…
– Нас всех сюда выселили, три семьи, а до нас тут никто не жил, – рассказывает бабушка Тамара. – В нашей семье бабка истопила печку и понесла жар загасить на улицу. А было лето, искра попала на соседское сено – и все сгорело. Выселили в лес за поджог. Соседей за грабеж здесь поселили – их прадед разбойником был, повозки богатые грабил. А глава третьей семьи говорил так: выселили нас за политику. И больше ничего не рассказывал.
Хоть Сторожёвка от Нармы – вот рукой подать, словно отдаленная улица большого села, но жизнь там как в параллельной вселенной. Замерз? Истопи печь. Проголодался? Подключай газовые баллоны. Нужно вымыться? Баню топи. А если пить захотел? Натаскай воды из реки! Да, из Чертовки можно пить. И это откровение пока что не укладывается в голове.
Вода вкусная, а легенда о реке – жуткая…
– Говорят, что давным-давно пошла на речку молодая девушка. Пошла – да домой не возвратилась. Ждали ее, ждали, пошли искать, да так и не нашли. И стали говорить, будто бы ее черти украли. А произошло это все на речке. Так и назвали ее – Чертовка.
По другой, менее романтичной версии именно по берегу реки проходила когда-то засечная черта. И название свое река берет вовсе не от сказочной русской нечисти. Но так ведь совсем не интересно, правда?
Снегопад прекращается резко, словно кто-то испугал небесные тучки и прогнал их с черного космического полотна. И здесь, в этой глуши, в царстве лесных жителей и рек, так отчаянно и ясно видно звезды, от которых отвыкли глаза.
Лесные жители, по традиции, ходят рубить елочку перед самым Новым годом, чтобы стояла свеженькая и вкусно пахла. Раньше украшали елки чем придется – если были в семье мастера по дереву, то лобзиком выпиливали игрушки из ненужных деревяшек, вешали на ветки конфеты и яблоки – для детей.
А в ночь перед Рождеством ждали коляду: если ряженые не придут в дом – весь следующий год будет бедовый, неудачный.
– Раньше ряженые ходили настоящие – в звериных масках, костюмах, с песнями и плясками, – пересказывают местные воспоминания старожилов. – Заходят в дом – им хозяева под ноги должны тулуп теплый кинуть. Коляда на колени падает и просит у святых счастья в приветливый дом, славит хозяев. Сейчас ходят меньше, в основном дети. Но мы все равно всегда ждем и вкусно угощаем.
В Нарме есть клуб, два магазина, школа, администрация, нерегулярный медпункт и даже здание закрытого в 80-е годы кафе. А вот работы – нет. Местные смеются, что Нарма – хорошее место для пенсионеров, которые не любят болеть, потому что, если что-то случится, дождаться скорую здесь практически нереально.
– В соседних селах еще теплятся частные хозяйства – лесные и животноводческие, а у нас больше ничего не осталось, – рассказывают жители. – Поэтому село у нас, по сути своей, вымирающее. Молодежь уезжает в города, а старики остаются доживать свой век здесь.
– А вы бы сами не хотели уехать в цивилизацию?
– Куда? В Рязань? Ни за что на свете! – смеется Галина Ивановна. – Здесь я вышла из дома летом – прогулялась до леса, собрала грибов, ягод, подышала, отдохнула. Я каждый день выглядываю поутру в окно и не перестаю восхищаться этой красотой. Да вы и сами все видите. А какие у нас звезды, посмотрите. Видите?
Большой фоторепортаж смотрите по ссылке.
Сквозь метель прошла Дарья Копосова
Фотографировала Мария Илларионова
Путь прокладывала Наталья Кратенко