«Меня рвало кровью, а слизистая горела»: королева красоты из Рязани — о том, как одержала победу в битве за жизнь

Олеся Клеблеева — дизайнер, ведущая и модель родилась в Рязанской области. Олеся множество раз участвовала в конкурсах красоты, а в 2023 году выиграла один из самых престижных конкурсов, получив титул «Мисс Россия-Вселенная». Причем тогда она забрала сразу две награды — главную корону и награду «Мисс благотворительность». На взлете дизайнерской и телевизионной карьеры Олеся узнала о страшном диагнозе — множественная миелома третьей степени. У данного заболевания это последняя стадия. На протяжении года девушка боролась со страшной болезнью, и недавно одержала одну из своих главных побед — добилась стойкой ремиссии неизлечимой болезни.

Сейчас она восстанавливает силы после трансплантации костного мозга и строит планы на будущее. В интервью YA62.RU Олеся рассказала, что помогало ей оставаться сильной в самые тяжелые времена, и почему об этой болезни должен знать каждый.

Олеся узнала о заболевании в сентябре прошлого года, хотя симптомы были уже давно. Но она, как и многие, кто слишком поздно узнает о страшном диагнозе, списывала плохое самочувствие на усталость и временные недомогания, которые пройдут сами по себе.

— В тот день, я ехала в Москву, на прощание с умершей подружкой. У меня уже очень сильно и давно болела спина. Я ходила по больницам, но мне ставили грыжу и протрузию. Мне уже было тяжело вставать, и я подумала — пока самое обострение, надо сходить и провериться. Я приехала на Семашко, сделала МРТ, а сама поехала домой собираться, пока делали описание. Вернулась за описанием с мыслями: «сейчас мне уколы пропишут, и я поеду домой». А мне написали, что у меня найдена в крестце опухоль три сантиметра. Самое интересное, что в январе этого года они делали мне уже МРТ, но пропустили опухоль. Тогда она была полтора сантиметра, ее с чем-то перепутали. Взяла бумаги, прочитала, и села попой прямо на асфальт возле машины. Я даже не помню, как я доехала до Москвы. Там все и началось, — говорит Олеся.

В Москве она стала проходить обследования в больнице Блохина, сообщила бывшему мужу о заболевании, он помог найти больницу. Диагноз поставили достаточно быстро — множественная миелома в последней стадии. Прямо перед новым годом, когда все резали оливье и готовились пить шампанское под бой курантов, Олесю взяли на первую химиотерапию. Всего она прошла четыре курса тяжелой химиотерапии. И уже после второго курса врачи сказали Олесе заветные слова — «у вас ремиссия». Но результат закрепляли ещё двумя курсами химиотерапии.

В кафе, где мы встретились с Олесей, начинают пересыпать лед. Олеся закрывает глаза руками и морщится. Говорит, что не переносит лед: «я позже объясню, почему».

— Потом была высокодозная химия. Ее капали для того, чтобы собирать костные клетки. Препараты, которые я принимала, подавляют костный мозг, и клетки (для пересадки. — Прим.ред.) было собрать очень тяжело. Моим соседкам по палате после семи уколов уже начинали собирать клетки. У меня было очень много уколов. Я им счёт потеряла. Костные клетки выходили тяжело. Препарат был тяжелый. У меня опять началась одышка, у меня онемевало — лицо, нос, щёки. Меня привозили в палату, например, в три дня. В десять вечера у меня только всё отходило, у меня были онемевшие руки, ноги, я их вообще не чувствовала, — вспоминает девушка.

Через две недели врачи вызвали Олесю на трансплантацию, и еще два дня перед этим делали «химию».

— Это был препарат мелфалан. От него горит все. Ты спрашивала про лед. В момент химиотерапии, начинают гореть слизистые. Чтобы слизистая не сгорела, ты набираешь полный рот льда и просто рассасываешь его. А лед противный, его приносят в резиновых перчатках, и остается резиновый привкус во рту, — говорит Олеся.

Эту «химию» девушка пережила тяжело.

— Два дня тебе капают тяжёлую химию, и через день начинают делать трансплантацию. Заливали в меня клетки за два раза. У меня было 3 миллиона 800 клеток. Все собирают побольше — 6-9 миллионов. Этого хватит на две пересадки, а у меня всего на одну собралось. У меня больше нет шанса делать трансплантацию. Потому что препараты убили костный мозг, — рассказала Олеся.

Теперь, если потребуется пересадка, она сможет сделать либо дорогостоящую Car-t-терапию, которую сейчас делают в основном в Китае, или донорскую пересадку. Но это лотерея — она может не прижиться и начать убивать человека изнутри.

— Трансплантация у меня прошла 27 июня. 28 дней я лежала, не ела, не пила. Очень тяжело было. Потом меня выписали домой. Дома я тоже не могла есть и пить. В общей сложности я не ела и не пила 36 дней. На протяжении двух месяцев меня рвало. Сейчас я прошла контроль после ста дней трансплантации, и анализы показали, что у меня полная стойкая ремиссия. Каждые три месяца теперь у нас контроль. И на протяжении года мне пить сухую химию. Состояние такое себе, конечно. После трансплантации очень болят кости, суставы. Я очень плохо хожу, потому что у меня таз весь болит. У меня же много очагов, у меня и в тазу очаги, и в ребрах, и в костях, и в плечах, в лопатках, — говорит Олеся.

Восстановление будет тяжелое, и никто не знает, как повлияет это лечение на общее самочувствие в дальнейшем.

— Недавно я была у гинеколога, вся эта химиотерапия сожгла мне все по-женски, то есть у меня отсутствует левый яичник, его просто нет, он сгорел, его найти не могут. От правого яичника у меня осталось 17 миллиметров, матка у меня стала маленькая, начался климакс, приливы бывают такими сильными, что я едва не падаю в обморок. В моменте я потеряла зрение. Не скажу, что это все радужно, — откровенно рассказывает Олеся.

Она ведет соцсети — телеграм, страницу «Вконтакте», где подробно рассказывает о лечении и своем состоянии. Там девушка часто сталкивается с хейтом и непониманием. Олеся считает, что онкология табуированная тема в обществе, и заболевший человек оказывается в информационном вакууме, чувствует себя одиноким и неподготовленным.

— Люди не любят, когда им показывают реальность. Например, я выкладывала, как я блюю кровью. Когда капают химию, лейкоциты падают, и можно подцепить любую инфекцию. Тебе начинают капать антибиотки, но не обычные, а очень сильные. И когда первая капля попадает, тебя начинает выворачивать. Я решила все выкладывать, чтобы, возможно, предотвратить у некоторых людей на ранней стадии это заболевание. Чтобы люди понимали — это может случиться с каждым, и это очень тяжело. Когда я начинала лечиться, я не знала, что с человеком происходит. Если бы я знала об этом больше, то могла бы морально подготовиться к происходящему. Хорошо, со мной в палате были девочки, которые могли рассказать мне, что многие реакции — побочка на лечение, — говорит Олеся.

Олеся выкладывала видео, где описывала свои первые симптомы, но она говорит, что это очень индивидуально. Обращать внимание нужно в том числе на мелочи, которые люди обычно не замечают.

— У меня на протяжении пары лет болела спина, что-то постоянно тянуло. У меня были какие-то грыжи непонятные. У меня к вечеру незначительно поднималась температура — 37-37,2. Была очень сильная усталость, вялость. Я это списывало на то, что я очень много работаю, езжу, мотаюсь. И вот самое, наверное, первоочередное — это боли в спине. Многие не обращают на это внимание, пока у них что-то не сломается, — говорит она.

После лечения и пересадки костного мозга у Олеси в жизни появилось много ограничений. Нельзя принимать определенные виды популярных лекарств, нельзя летать на самолетах, выдирать и вставлять зубы, поднимать тяжести, есть определенную пищу. Но даже при всех сложностях, как считает Олеся, нельзя становиться в позицию жертвы, жалеть себя и позволять это делать другим.

— Мне не нравится, когда вот, знаешь, охают, ахают, плачут. Я считаю, что люди, которые находятся рядом с больным человеком, должны быть сильными. Они не должны поддаваться эмоциям, должны быть с холодной головой. Должны всегда говорить — всё будет хорошо, ты справишься, всё нормально. Только на позитиве, чтобы всё весело было, классно, и чтобы в их глазах не было ни капли сомнения в тебе, — уверена Олеся.

Олеся говорит, что не могла дать себе слабину, потому что переживала за чувства мамы — самого близкого для нее человека. Мала Олеси, Гульнара, первое время не знала о диагнозе дочери.

— Я решила ей вообще ничего не говорить, я понимала, что для нее это будет просто разрыв сердца. Я уехала в Москву и жила у родственницы. В первую очередь я позвонила ей, попросила помощи, ей первой рассказала о болезни. Она ездила со мной по больницам со своим супругом, отпрашивалась с работы, когда мне было плохо. Все мне оплачивала, помогала очень. Когда диагноз подтвердился, я уже не видела смысла врать маме. Мы ее пригласили в Москву и решили ей все рассказать, — говорит Олеся. Гульнара очень тяжело переживала известие, она поседела, постарела, похудела и очень много плакала. Помогла родственница, у которой остановились в Москве Олеся. Она подбадривала и уверяла — все будет хорошо, не надо опускать рук.

Мама очень важный человек в жизни Олеси, и она считает, что ее молитвы и просьбы помогают ей бороться с тяжелым недугом.

— У меня с мамой всегда была такая близкая связь, она меня воспитывала одна, мы всю жизнь вдвоем. Ни братьев, ни сестер, ни папы у меня нет. И я все детство видела, как она живет для меня. Мы жили в основном в долг. Денег у нас не было. Мама работала продавцом в деревенском магазине. Зарплата у неё была 4800. И она очень для меня старалась — всегда меня лучше всех одевала, обувала. Я никогда от нее ничего не скрывала, — говорит Олеся.

А еще она не расстается со своим Ричардом — шпицем, который сопровождает ее даже на показах.

— Это такой проныра, он без меня никуда. Когда была в больнице, он вообще не вылезал из-под кровати, сидел возле двери, ничего не ел, похудел. Потом вроде привык через пару недель. Но всё равно прятался под кроватью, ни к кому не выходил, пока я не вернулась. Я позвонила маме, сказала, что меня через пару недель выпишут, и он практически всё время лежал на моих тапочках возле двери и ждал меня, — говорит Олеся.

Сейчас у Олеси масштабные планы, и болеть ей некогда, она готовится к показу своей новой коллекции. Он состоится 5 марта в ее день рождения.

— Для меня это будет особенный день. Показ пройдет в центре Москвы, в крутом ресторане в старинном особняке. Будут приглашены звёздные гости, будет группа Город 312, Эльвира Т., «Градусы». Я сейчас готовлю новую коллекцию, и хочу ее презентовать. В первом выходе у нас будет представлена весенне-летняя одежда, бархат, благородный, дорогой материал. А второй выход будет, наверное, больше для выпускниц, — поделилась планами Олеся.

Она говорит, что никогда не училась на дизайнера, но, когда начала ходить по конкурсам красоты и по красным дорожкам, поняла — в России есть дефицит с красивыми женственными вещами.

— Я за женственность, за элегантность, эстетику, красоту, сексуальность. И неважно какого-то размера — сорокового, пятидесятого. Вот сейчас в этой капсуле я буду шить сорок шестой. Я считаю, что можно любую девушку одеть очень красиво, подчеркнув достоинства. И поэтому решила все-таки шить, как я вижу, что я вижу. Теперь я одеваю уже и звездных клиентов, мои вещи представлены в очень крутых магазинах, — говорит девушка.

Олеся говорит, что никогда не мечтала стать королевой красоты, но все завертелось как-то само собой. После победы в 2023 году на «Мисс Россия Вселенная» в ее жизни стало много закрытых и открытых тусовок, показов, проектов. Два года подряд, в 2024 и 2025 Олеся становилась дизайнером года по версии журнала FB.

— В прошлом году меня награждал Дмитрий Дюжев, а в этом году Филипп Киркоров. Я успела перед высокодозной химией забрать свою статуэтку. И я считаю, что не надо ни на кого равняться. У нас своё время. В каждом времени свои гении. Ты идёшь и как репейник собираешь на себя людей, которым ты интересна. Мне вообще другие люди неинтересны, я ни за чьей жизнью не слежу. Есть люди, которые мне интересны, думаешь — ого, классно, вот так вот тоже надо. Но думаешь это без зависти, а с какой-то радостью за них, — говорит Олеся.

Когда Олеся заболела, она продала коллекцию своих платьев, ее быстро выкупили за полтора миллиона. Сейчас она хочет продолжать развиваться как дизайнер, и даже обсуждает открытие собственного магазина в ЦУМе.

— А еще, дай Бог сейчас будет все хорошо со здоровьем, я хотела бы, взять ребенка из детского дома. Еще очень хочу все-таки сделать приют для животных где-то между Рязанью и Москвой, чтобы мне было удобно самой это контролировать. Я хочу, чтобы в этом приюте были свои ветеринары, чтобы не пришлось животных никуда вывозить. Хочу посмотреть нашу страну, мечтаю увидеть Байкал и Алтай, — говорит Олеся.

Она продолжает работать на телеканале Music Russian Box. И сейчас рассматривает новое предложение стать ведущей тревел-шоу — идея заключается в том, чтобы ездить по разным городам России и делать обзоры на хорошие отели.

— Я пока думаю над этим предложением. Чисто физически, конечно, не готова. Поездами тяжело, а летать мне нельзя ближайшие два года. На ноябрь Москва-Подмосковье задумано, не знаю, соглашусь я или нет. Все-таки бывает день, когда я просыпаюсь в ресурсе, а иногда лежу и даже встать не могу, — делится Олеся.

Олеся говорит, что не теряет связи с родными местами и часто приезжает в Бастаново — старинное татарское село, в котором она родилась. Но жизнь свою связывает с Москвой. «Мои вещи здесь (в Рязани. — прим.ред.) покупать не будут. Если быть честной, то здесь есть и медицинские проблемы. Город расстраивают, он шикарный, но, как и в людях, важна же не обертка, а важна внутренность. Бастаново — это вообще моя любимая деревуха, мы приезжаем и в деревенском клубе там отрываемся. В Бастанове мне помогали, собирали мне финансовую помощь в моменте. Там дом мамы, родственники, которые меня ждут. Некоторые хейтеры начинают писать — деревенщина. А мне не стыдно, я горжусь. Я горжусь, что я из деревни, я горжусь, что я татарка. Я горжусь, что я из Рязанской области. Я горжусь, что родилась в России. У нас великая страна. Единственное, я бы, конечно, подняла бы уровень жизни, обратила бы внимание на школы, на медицинские учреждения, — говорит Олеся.

Она рассказала, как однажды по дороге в Сасово ей стало плохо, и в областных больницах не смогли облегчить ее состояние.

— Меня завезли в Шацк, там мне не смогли помочь, меня привезли в Рязань. Мне говорят — «что вы хотите, у вас последняя стадия рака». То есть раз последняя, то давай, до свидания. С моим диагнозом я должна находиться всё-таки там, где могут моментально среагировать, — говорит девушка.