Шеф с Сантьягу. Как пирожное и серфинг привезли в Россию африканский колорит

Из распахнутого окна доносится пьянящий коктейль из ароматов — где-то между жареными креветками, благовониями и тоской по океану. Вместо заезженных постеров с Эйфелевой башней — африканские маски. Вместо классической шавермы — с рыбой и креветками. Словно портал в другую вселенную, который устроила в кафе в Белоострове в Петербурге уроженка островов Зеленого Мыса Ваниа.

Наши коллеги из «Фонтанки» заглянули в гости, чтобы узнать, почему в Африке «много солнца, но нет денег», как полюбить сгребание снега лопатой и что значит найти свой «grande amor».

Кафе, где хозяйничает Пайва Ваниа Мария Таварес, ломает стереотипы о придорожных точках общепита. Вместо тяжелого духа поджаристого мяса здесь витают ароматы благовоний, а вместо заезженных постеров с видами Парижа стены украшают африканские маски. Даже вентилятор разгоняет полуденный зной со звуком, напоминающим стрекот цикад.

Она встречает нас в рабочем переднике и туго повязанной на голове косынке. Заметив, что достаем из кофра камеру, исчезает — и возвращается преобразившейся: копна буйных кудрей, белоснежная рубашка, брюки цвета вареной кукурузы.

— Она привезла целый вагон красивых платьев. Каждой женщине нравится нарядиться и показать себя красиво. Там она не могла это показывать, никуда не ходила. Ну там особо и ходить некуда, достаточно криминально. Сейчас у нее эта возможность есть, — поясняет супруг Павел, и Ваниа кивает: «Да-да-да».

Родной язык мужа ей дается тяжело: репетиторов, владеющих русским и бразильским португальским (официальный язык Кабо-Верде. — Прим. ред.), не найти, и вся надежда только на онлайн-приложение. Успехи очевидны — говорящего Ваниа уже отлично понимает.

— Звуки, звуки, — смущенно улыбается она, объясняя, что это для нее в русском самое трудное. Итальянский и испанский дались намного проще.

Павел в учебе продвинулся чуть лучше, и он берет на себя роль переводчика.

— А на каком языке вы ссоритесь? — подтруниваем над супругами.

— На креольском, — улыбаются оба.

Ваниа родилась на острове Сантьягу, самом крупном из 18, на которых раскинулась страна с населением чуть более 500 тысяч человек. Ее родной поселок Таррафал по размеру примерно такой же, как Белоостров, а пляж Прайя, который манит серфингистов, можно сравнить с Сестрорецком.

— Как так вышло, что вы оказались в России?

— В Африке я работаю, делаю пироги, а потом бла-бла-бла, иду в Россию, — смеется Ваниа, мешая русский и португальский.

Павел поясняет:

— Это было 7 лет назад. Я приехал в Прайя серфить. Зашел в единственное местное кафе выпить кофе и съесть пирожное.

— Шеф-повар, — добавляет Ваниа, поясняя свою роль в заведении.

— Она улыбалась, по-английски сказала: «У тебя красивая футболка», мы разговорились. Даже не погуляли: она отказалась, они там такие серьезные дамы, — улыбается Павел.

Через месяц после встречи он прислал приглашение погостить в России, и Ваниа его приняла.

— В первый раз я ее особо и не заметил. А когда встречал в Москве с самолета, вижу, что-то такое чудесное идет, просто модель. Думаю, ничего себе, это, что ли, ко мне такая красивая девушка в гости едет? — смеется супруг.

Внешность у девушки и правда приметная. Население островов Зеленого Мыса (дословный перевод с португальского «Cabo Verde». — Прим. ред.), необитаемых до прихода португальских мореплавателей, сформировалось благодаря смешению европейских колонистов и африканских рабов, которых завозили туда для работы на плантациях сахарного тростника. Европейские корни подарили ей оливковый цвет кожи, африканские — непокорные локоны.

Во время ответного визита в Кабо-Верде, который растянулся на 5 месяцев, Павел и Ваниа собирали документы для переезда, а вернувшись, уже на следующий день поженились. Церемонию провели во дворце бракосочетаний на Английской набережной.

Родные решению девушки поначалу удивились: все едут в Европу, что, мол, ты забыла в холодной России? Но в целом к переезду отнеслись спокойно. Семья и так разбросана по миру. Одна сестра — в Америке, другая — в Португалии, брат — на африканском континенте.

— Мы боремся за жизнь. Я не боялась ее изменить, потому что в Африке тяжело работать, перспектив нет и хорошей работы тоже, — переводит ее ответ Павел.

Ваниа добавляет:

— Много солнца, нет денег.

В глазах мелькает грусть: дома остались мама и сын. Девушка ждет, что через год, когда окончит школу, он переберется к ней и поступит в вуз Петербурга. А вот перевозить маму не рискнет: самолеты пожилую женщину пугают. К тому же в чужой стране она вряд ли сможет адаптироваться.

— У них общение намного более развито, — объясняет Павел. — Все друг другу помогают. Любой, кто голоден, может зайти к соседям, и его накормят. К маме Вании часто стучат и кричат: «Микелина, дай мне хлеба!» И она выносит.

Там, где десятки тысяч человек погибали от засух и голода, по-другому и быть не может, рассуждает он. Всё, что пока может сделать для родных супруга, — исправно отправлять деньги на жизнь.

Первый приезд в Россию для Вании был полон потрясений: впервые самолет, впервые другая страна. Снег и холод тоже в первый раз.

— Я приехала в марте. Не видела ни зелени, ни цветов. Думала, что здесь нет солнца, только снег, — вспоминает она, Павел переводит.

Сейчас, говорит, освоилась: ездит вместе с Павлом на горнолыжку, правда, только зрителем. А вот серфит с удовольствием. Волны, конечно, совсем не те, что в Атлантическом океане. Зато местную жару переносит легко: сказывается африканская закалка.

— Лопатой люблю [снег сгребать]. Белоостров люблю, потому что люблю природу, море, реку. У нас нет столько зелени, — объясняет она.

В городе девушка «популярная особа», улыбается супруг.

— Все приходят к ней кушать, и все здороваются. На улице дети кричат: «Привет, Ваниа!» Ей это нравится.

— Подруг нет, — вздыхает супруга.

— Потому, видно, что она очень красивая. Женщины чувствуют, что проигрывают ей, — поддерживает ее муж.

В Петербурге девушке полюбились музеи, особенно Русский:

— Да, лайк тоже Санкт-Петербург. Люблю здесь музеи, старые вещи, старые декоры. Зимой люблю джаз.

Музыка в ее жизни занимает особое место, отмечает Павел:

— Однажды к нам в Белоостров приезжали кубинцы. Она прибежала: «Пойдем, там музыка!» И стала танцевать!

— Фунана, морна, коладейра, — перечисляет свои любимые танцы Ваниа и улыбается: — Карнавал!

Даже в кафе, когда готовит, она танцует и подпевает звезде Кабо-Верде Сезарии Эворе.

Устроить кафе в здании бывшего магазина тоже было ее идеей. Долгое время Ваниа не могла найти работу и очень этим тяготилась. Когда всё получилось, прямо расцвела: своими руками и по своему вкусу оформила интерьер и сама продумала меню. Когда супруга колдует на кухне и кружит между столиками с посетителями, Павел говорит, что у него «голова кругом»:

— Она одна может обслуживать одновременно 15–20 человек, готовит, не переставая, как стахановец. Сейчас хочет купить ступу, чтобы всё молоть вручную.

— Но как же, ведь есть техника. Руками тяжело! — восклицаем мы.

— Не тяжело. В Африке много тяжелых работ. Двадцать пять кило кукурузы на голову, ребенок на спине — вот тяжело, — возражает мне девушка. Ее словно прорывает: — На плантациях много работала, в горах. Мне 10 лет тогда. Я не хотела, мама рукой делала: «Гоу!» (девушка изображает шлепок). С 16 лет на заправке, в ресторанах много работала. Шеф.

Главное блюдо на островах Зеленого Мыса — кукуруза. Из нее делают всё, начиная от хлеба и заканчивая кетчупом. Для посетителей кафе в Белоострове меню гораздо богаче: приготовленные по африканским рецептам рулеты, рис, пельмени, разнообразные супы, салаты с авокадо. Даже в банальную шаверму девушка привнесла африканский колорит: на выбор она есть с рыбой или креветками.

— Это бомба, это очень вкусно, — уверяет она.

Единственное, что расстраивает, — посетители чаще выбирают блюдо с более привычной курицей.

На сладкое Ваниа продает свои любимые пирожные — без сахара, где вместо красителей использует только морковь или свеклу и апельсины. В каждое блюдо добавляются африканские специи, за которыми ездят «на базу». Проблем с ними нет, найти можно всё, уверяет она. А вот с чем, говорит, туго, так это с бататом и папайей: «Очень дорого». Подводят и манго: невкусные.

— В Африке папайя на улице. Да, много папайя, манго. Я на плантации собирала. Когда много манго, я дам свинье, — смеется Ваниа. И супруг подхватывает:

— Да, они дома манго поросенка кормили.

Привычная к дарам моря, дома девушка готовит в основном рыбу («Знаете, как вкусно она в Африке жарила мурену?!»), но распробовала и теперь жалует пельмени, селедку и соленые огурцы.

Самая большая мечта Вании — разбогатеть и помогать детям Африки.

— Я вижу, что у песон («персон», человек. — Прим. ред.) много денег, у других нет денег, нет медикаментов. Ты много денег, спи дома, машина тоже есть. Почему не помогает? — хмурит брови девушка.

— Что бы вы посоветовали другим людям, которые только думают, переезжать ли в Россию? — интересуемся у нее на прощание.

— Поехать сюда, поехать в музей, показать, как культура в России!

Уже в электричке вспоминаем, что не задали самый главный вопрос: «Вы счастливы? Не жалеете, что переехали?» Нейросеть переводит на португальский. Ответ ждем, кажется, даже не дыша. Он прилетает через пару минут:

«Eu estou muito feliz aqui porque encontrei um grande amor: o marido que me ama e me respeita, e nós temos os mesmos gostos pelas coisas» («Я очень счастлива здесь, потому что нашла большую любовь — мужа, который меня любит и уважает, и у нас одинаковые взгляды на жизнь»).