«Повернулась к ребенку поговорить — и стало страшно». Как многодетная мать спасает семью, работая по ночам

Кристина — мама троих детей. Сыновьям шесть и восемь лет, младшей дочке скоро год. Нашей героине тридцать пять, у нее высшее образование, но основной заработок — в такси. Мы встретились с ней после трагедии в Коркино, где была убита ее 40-летняя коллега Елена Сарафанова, без мамы остались двое сыновей. Кристина рассказала E1.RU, почему, несмотря на сложности и даже опасности, выбрала именно эту работу.

Кристина приятная в общении, доброжелательная. Рассказ начинает с того, как приехала после окончания школы из родного Режа в Екатеринбург, поступила в институт. Шесть лет училась на заочном отделении в местном филиале московского вуза, получила специальность экономиста.

Квартиру снимала с подругами, тоже студентками. Работала и поваром в кафе, и менеджером: нужно было оплачивать учебу, жилье. Родители помогали. Получив диплом, стала товароведом, потом — администратором на базе отдыха.

Старший сын родился восемь лет назад. Как говорит Кристина, с отцом ребенка не сложилось. Стала матерью-одиночкой.

Через два года на свет появился младший сын. Отец ребенка, гражданский муж Кристины, погиб, когда она была на пятом месяце беременности. Ушел из жизни сам на фоне депрессии.

— Долги, проблемы на работе и еще из прежней личной жизни… Не справился, не смог разобраться. Были новогодние праздники, он молчал, переписывался несколько дней с кем-то, на мои расспросы отвечал: надо подумать, мол, не мешай. В ночь под Рождество нашла его в ванной. Не хочу вдаваться в подробности… Я очень тяжело переживала. Было заикание, нервный срыв. Мне помогали психологи, чтобы я могла доходить беременность. Но роды прошли хорошо, и Лева родился здоровый, — вспоминает Кристина.

Вернулась в Реж к родителям, они помогали с внуками. С местного хлебокомбината ее попросили уволиться «по собственному желанию» после очередного больничного — он был долгим, три месяца. Один из сыновей сломал ключицу: упал дома, играя. Кристина не стала спорить и ушла. Ее взяли воспитателем в частный детский сад, и она устроила туда младшего сына.

Когда дети подросли, Кристина переехала поближе к Екатеринбургу, в Березовский. Хотела, чтобы дети учились и жили там, где больше возможностей: кружков, детских центров, секций. К тому моменту она вышла замуж.

Вместе с супругом взяли в аренду машину, начали по очереди брать смены в такси. Строили планы выкупить автомобиль. Когда родилась дочка, Кристина в первые месяцы не могла брать многочасовые смены:

— Закончились деньги, мы влезли в долги, платить за жилье уже не могли. Уехали жить к моим родителям. Семь человек в двухкомнатной квартире… Муж, конечно, был недоволен. В итоге он объявил, что не может жить в таких условиях. Забрал восьмимесячную дочку и уехал к свекрови, в деревню. Там совсем нет работы, но у матери есть пенсия. Сказал мне: снимешь квартиру, создашь условия — приеду с ребенком. Я была в шоке тогда, ругалась, но забрать дочку силой не могла, а еще… Я понимала, что просто не потяну одна всех.

В те тяжелые дни Кристину поддержала мама двенадцати детей Екатерина Кириченко. Она — руководитель фонда «Урал за жизнь», там помогают семьям с детьми в кризисной ситуации. Кристина когда-то сотрудничала с ними как волонтер, а тут случилось так, что ей самой понадобилась помощь. Екатерина поняла, что кризисный центр в этой ситуации — не лучший вариант: детей-то куда? Пригласила Кристину с сыновьями к себе.

— В их доме в Березовском мы жили летом, она реально мне помогала. Присматривала за детьми, — рассказывает Кристина. —  А я работала, работала, работала… Приеду на четыре часа, помоюсь, посплю — снова за руль. Заработала, отдала долги, сняла квартиру в Березовском.

Сейчас Кристина выходит на смены практически каждый день. В рабочие дни берет заказы на несколько часов, пока дети в школе, кружках и в садике. В выходные и праздники у нее самый тяжелый график.

— В пятницу забираю детей из школы и садика, едем в Реж. Оставляю их у мамы, сама на работу. Там у нас хорошая компания, всё выстроено грамотно, правильно. Папа у меня пенсионер, глядя на меня, тоже пошел работать в такси, — рассказывает Кристина.

Она точно знает, что заработает минимум 15‒17 тысяч за выходные. В Екатеринбурге и в Березовском за смену выходит максимум 3‒5 тысяч, но там Кристина составляет себе график, чтобы детей забрать из школы и садика, отвезти в кружки, сделать уроки.

— Кроме работы, еще в общественной жизни стараюсь участвовать: и в Кроссе наций бегала, и в фонде Кати (Екатерины Кириченко. — Прим. ред.) как волонтер помогаю. А с пятницы по понедельник — только работа, я почти не ем, кофе попью — и дальше за руль. Минимальный перерыв на отдых, для восстановления, конечно, устраиваю: закрываюсь в машине, сплю, просыпаюсь, еду дальше.

Аренда машины в неделю стоит 9600 рублей. Расплачиваюсь за нее, а дальше уже работаю на себя, на жилье, питание, детей. Одежда, школьные расходы… Те же рабочие тетради на одного [ребенка] вышли на 4 тысячи. У младшего выпускной скоро в садике, тоже большие расходы. Но мои дети не должны знать, что мы не можем что-то себе позволить, тем более нужное для учебы, — уверена Кристина.

Наша героиня переключается на тему о детях, рассказывает, что сыновья шахматисты, а у старшего есть победные медали и он почти отличник в школе — в табель за четверть пробралась только одна четверка по рисованию. Муж так и живет с дочкой в деревне, в родительском доме. Кристина приезжает в гости. Сейчас, когда она более-менее встала на ноги, готовит иск в суд о разводе и определении места жительства ребенка.

Кристина честно признается, что работать ночью страшно.

— В Реже еще не так опасно, как в Екатеринбурге. Я там выросла, многих, кого везу, знаю, город небольшой, постоянно дежурит полиция, несколько постов. Днем часто вожу пассажиров до Екатеринбурга. Ночью стараюсь принимать заказы только в городе. Если вижу, что люди ведут себя буйно, явно под воздействием чего-то, блокирую дверь, таких не беру. Потом объясняю диспетчеру.

Она рассказывает, что ночью ездит очень много пьяных: за алкоголем до магазинов или из баров. Причем, по наблюдениям Кристины, пьяные девушки ведут себя гораздо хуже, чем мужчины, и проблем от них больше.

— Надеюсь, им хотя бы есть восемнадцать. Возвращаются из ночных клубов — столько гонора! И курить хочет, и пить. Я не разрешаю садиться в машину с открытой бутылкой алкоголя, объясняю: это общественное место. Она: «Я заплатила». Порой хочется сказать: «Вот тебе обратно 200 рублей, иди с Богом».

А пьяные мужчины, кстати, наоборот, ведут себя культурно (большинство). Я тоже всегда вежлива, в каком бы состоянии ни был человек: «Добрый вечер, здравствуйте». Некоторые сильно выпившие даже чувствуют себя неудобно: «Извините, выпил, аж стекло запотело!»

— В опасные ситуации попадали?

— Бывает, пьяные, приехав на место, заявляют: «Платить не будем, не хотим». Если передо мной два здоровых мужика, понимаю, что ничего сделать не смогу. Безопаснее высадить. Говорю, ладно, считайте, что это подарок. Потом их телефон блокируют, хотя, конечно, они могут вызвать с другого [номера]. Попадаются и маргинального вида [пассажиры], возможно, с уголовным прошлым. Кто-то провоцирует на конфликт, на лишнее слово, к которому можно прицепиться.

Но в основном попадаются адекватные. Очень многое зависит от водителя, как он уладит конфликт. У мужа была ситуация: сел пьяный пассажир, начал хамить, возмущаться: «Почему на заднее сиденье меня отправил?» Муж в ответ высадил его из машины, тот пришел пьяный в полицию писать заявление. Никакого дела возбуждено не было — мужик дебоширил. Но мужа на пять дней заблокировали. Потом разобрались, разблокировали.

Я уверена: если бы я была в той ситуации, он бы от меня вышел в нормальном настроении и никто бы друг другу нервы не портил. Разговаривать с людьми надо. И кстати, водитель не должен указывать, куда вам сесть, это ваше право. Кого-то укачивает сзади, например. Во время коронавируса — да, были ограничения, сейчас нет.

Впрочем, самая страшная история, о которой вспоминает Кристина, совсем не связана с ее безопасностью:

— Приходит заказ. Указано: пассажир с четырехлетним ребенком. Я вообще люблю, когда дети едут. С удовольствием с ними болтаю. Некоторые не любят возить малышей. А я спокойно к ним отношусь, если даже оставят крошки — уберу, отмою.

Так вот, заказ был поздний. Приезжаю к хрущевке — никто не выходит, не берет трубку. Опустила стекло. И слышу из какого-то окна шум, грохот, женский визг, ребенок орет: «Не убивайте мою маму!»

Диспетчер звонит: «Отменяй заказ, если не выходит». А я не могу бросить и уехать. Вышел сосед, говорит: «У них это постоянно, она к нему в гости приходит, он ее долбит». Пошли с соседями к квартире. Поднялись, а в этот момент дверь открылась в той квартире, женщина с ребенком вниз бегут, пакеты валятся, за ними мужик с костылем. Соседка ребенка на руки, я пакеты подхватила. Закрылись в машине. Пассажирка попросила заехать в магазин.

Оказалось, мужик — инвалид, бил ее костылем, промахнулся — и мальчику по лицу, по губе. Распухла не только она, но и щека, глаз. Это было страшно. Мама в больницу ехать отказалась. От одного мужчины поехала в гости к другому.

Как доехали, я не выдержала, вышла посмотреть, что там за человек, не грозит ли ей с ребенком что-то. Попросила его: «Вы хоть не обижайте». Этот вроде был адекватный, дал телефон свой, я — свой. Утром позвонил, я отвезла ту женщину с мальчиком домой. Говорила ей идти с ребенком в больницу, обязательно писать заявление в полицию. Но, думаю, она этого не сделала…

— Что только мне не рассказывают пассажиры! Я незнакомый человек, которому можно слить всё. Мне интересно и про орхидеи послушать, которые выращивает одна моя постоянная пассажирка, выслушаю и про серьезное, личное. Многих коллег такое раздражает, пишут в наших чатах, как достали пассажиры, грузят своими проблемами. Я шучу: «Грузите первыми».

— А вы «грузите»? Рассказываете о своей непростой ситуации?

— Если спрашивают, рассказываю. Мне, конечно, начинают советовать. У каждой женщины своя позиция, кто-то говорит: разводиться, все концы обрубать. Другие: какой бы мужик ни был, надо тащить его за собой. Мы, говорят, тоже с мужем разное пережили, и такое было, и другое — надо пережить, простить, вместе чему-то поучиться. Да, с одной стороны, правы, но вот тоже палка о двух концах: когда один старается, а второй нет, ничего не получится.

А мужчины все настроены категорично: это не мужик, мужик должен всю семью тащить. А потом узнаешь, что сам алиментщик, из бара едет. У всех свои слабости… Я, конечно, советы слушаю, но понимаю, что решать надо самой.

Кристина вспоминает о трагедии, которая случилась недавно в челябинском городе Коркино.

— После такого я, конечно, задумалась, — признается она. — Понимаю, это дело не для женщин. Работаешь от безвыходности. Если я пойду подрабатывать на те же два часа, чтобы быть свободной в остальное время, я не смогу содержать детей. Работать по специальности с жестким графиком пока тоже не могу, тут я могу сама планировать время. И все-таки работу свою люблю, людей люблю. Я всем пассажирам ставлю высокие оценки, даже тем, кто ворчит, недоволен.

Самое приятное — возить бабушек. У меня есть постоянные пассажирки-пенсионерки, они вызывают только мой экипаж. Если занята, ждут. Они всегда такие жизнелюбивые, позитивные! Рассказывают про сад, урожай, радуются, как дети, кабачкам, которые вырастили. И вот благодаря им немного переключаешься со своих проблем, радуешься с ними.