Расправляя крылья. В Рязани открыли первый кэмпхилл

Слово «кэмпхилл» берет свои корни со времен Второй мировой войны. В 1939 году австрийский педиатр Карл Кенинг вместе с группой молодых врачей открыл первую общину для детей с особенностями развития. Эта школа-община начала работу в поместье под названием «Кэмпхилл» (Camphill). Впоследствии так стали называться все загородные поселения для людей с физическими и ментальными нарушениями.

В России кэмпхилловское движение представлено деревней «Светлана» в Волховском районе Ленинградской области, проектом «Чистые ключи» в Смоленской области и летним лагерем в Рязанской области, созданным под началом Ларисы и Вадима Николаенко. Подробнее о рязанском кэмпхилле читайте в материале YA62.ru.

«В России все пока идет очень тяжело»

Деревня Зарытки находится в Спасском районе Рязанской области. Меня встречает хрупкая женщина Лариса. Рядом с ней ее подрастающий сын Кирилл. В три года ему поставили диагноз — аутизм. Но для семьи это слово — не приговор, а призыв к действию вопреки всему сделать жизнь ребенка счастливой и полноценной. Кирилл протягивает мне руку и неуверенно улыбается. За его спиной виднеется деревянный дом, несколько пристроек и поросший тиной пруд. Здесь и началась история первого в Рязани поселения для инвалидов.

— Дело в чем. Инвалиды практически не имеют свободы перемещения в городе, — начинает Вадим, супруг Ларисы. — Они либо с сопровождающим, либо дома сидят. Их не выпустишь одних погулять. Здесь — пожалуйста. Чуть-чуть присмотра за ним, и все. Зовешь его дела делать — ему интересно. В городе это невозможно реализовать. Они не получают там не то, что бы удовольствия от жизни... Дело не в этом. Когда молодой человек видит свою полезность, делает то, что хочет, у него совершенно другое настроение и ощущение себя.

В прошлом Вадим работал директором рязанской телекомпании. Но, решив однажды посветить себя сыну и проблемам людей с инвалидностью, он бросил свое дело и переехал в деревню. Сейчас Вадим работает егерем. Говорит, понимание того, что инвалидам лучше жить за городом к большинству родителей все еще не пришло. Никто не учитывает, что молодые люди с особенностями рано или поздно вырастают и у них появляется потребность в независимости. Но он не сдается.

— После 18-21 года никому не нужны родители. Все стремятся сбежать из дома, жениться, завести детей. То же происходит с людьми с ментальными нарушениями. Им нужно что-то получать от общества. Общая проблема, что родители таких детей, они как курицы-наседки, никуда их не отпускают. Они просто не готовы к тому, что ребенок мог бы жить самостоятельно. Не один, в каком-то социуме. Поэтому и в России и в других странах появляются загородные поселения для людей с особенностями. В Европе они получили название «кэмпхилл». В России все пока идет очень тяжело.

Здесь мы сталкиваемся со стереотипами, в первую очередь, родительскими. У нас есть приятели с такими же детьми. Когда им говоришь: «Ты думал, что с твоим ребенком будет, когда ты умрешь? У него же нет будущего, его заберут в лечебницу, он там будет никому не нужен, его будут закармливать синтетическими препаратами». Они отвечают, что это случится нескоро. А когда это случится, станет слишком поздно. Есть в центре для людей с аутизмом мама преклонного возраста. Неизвестно когда она закончит свои дела на Земле, может быть, со дня на день. Дочери сорок лет практически, все равно у нее нет никакого осознания проблемы.

«Хочется, чтобы такие люди жили полноценной жизнью»

Пока Вадим рассказывает о проблемах матерей и детей, Лариса накрывает на стол чай с печеньем. В доме Николаенко уютно и светло. На стенах я вижу картины с ромашками. На входе в гостиную висит панно. Лариса рассказывает, его сделал Кирилл во время занятий в центре для особенных детей. Лариса является руководителем этого центра (Рязанская региональная общественная организация помощи детям-инвалидам «Свой путь» — прим. авт.).

— Я когда общаюсь с родителями, я вспоминаю формулировку из учебника психиатрии. Что такое человек? Человек — это космобиосоциокультурное существо. Про «космо» мы не будем сейчас дискутировать. Понятно, что речь идет о духовном начале человека. С «био» все тоже понятно. Мы — биологический вид. А дальше самое интересное «социокультурный». Человек не может жить в одиночестве. Он должен принадлежать какому-либо обществу. Культурная часть подразумевает то, что кроме своей бытовой деятельности, он должен включаться в культурный процесс.

Хочется, чтобы у таких людей тоже была возможность жить полноценной жизнью. Ведь у нас с вами она есть. Быть и космо-, и био-, и социокультурным существом. А у них получается какое-то «космобио», — рассуждает Лариса. — Когда они бездействуют, физически не трудятся, у них начинаются психические осложнения. Агрессия, самоагрессия, аффективные состояния, которые сразу гасят таблетками.

Человек без расстройств такого режима не выдержит: учеба, дом, дом, учеба, до магазина с мамой дошел, на этом все. Что уж говорить о молодых людях с нарушениями. А если этот человек находится в трудовом ритме, то такие вещи гасятся сами собой. На селе этой работы предостаточно. Для юношей хорошо подойдет помощь по хозяйству: тачку повозить, грядку вскопать, за животными поухаживать, а девочки помогут по дому.

Тем временем Кирилл по-своему участвует в беседе. В наш разговор он включается с помощью песен и стихотворений. Например, сейчас Кирилл заходит на кухню и поет «Я спросил у ясеня». В психиатрии это понятие называется компенсаторное развитие. Если совсем просто: где-то убывает, а где-то прибывает. У Кирилла «прибыло» в области стихотворного и музыкального искусства.

— У Кирилла отличная ритмично-музыкальная память. Он может, например, когда ему несколько раз прочитают произведение в сложном стихотворном слоге гекзаметре, все запомнить. Он запоминает огромные художественные произведения ритмического типа. Поскольку музыкальная память у него особенно развита и не затерта чем-то другим, он сам по себе живая музыкальная шкатулка, — не без гордости рассказывает Лариса.

Каждый раз, когда речь заходит о Кирилле, он вбегает в гостиную, касается моего плеча и убегает. «Это еще что, он сейчас вам глазки будет строить» — смеются родители. Вопреки расхожему мнению, человек с аутизмом способен на контакт. И более того, он в этом контакте нуждается. Просто получается контактировать у него по-особенному. По мнению семьи Николаенко, для его раскрытия должна быть организована специальная среда.

«Я хочу танцевать!»

Сейчас у Ларисы и Вадима через дорогу от дома оформлен гектар земли. Пока у семьи Николаенко не хватает средств на полноценное поселение, но они не отчаиваются. Третий год на своем участке семья организует летний лагерь для особенных людей. Строили лагерь своими силами: у них в приятелях есть семья с ребенком-инвалидом. Вместе с ними они скинулись на материалы и сделали несколько летних домиков. Как рассказывают родители, в процессе участвовал даже Кирилл, в основном, в качестве маляра.

— Ситуация уникальна хотя бы тем, что ребята первый раз на три дня остались без родителей, ночевали без родителей, жили без родителей. Родители сходили с ума, звонили: «Как же так? Почему вы не просите забрать их обратно?» Сами воспитанники справлялись по-разному. Один вскочил ночью с кровати и сказал: «Я хочу танцевать!» У них был определенный восторг: нет папы, мамы, контроля, — вспоминает Вадим.

— Самой интересной была первая смена. Многие из детей уезжали когда, мы их спрашивали: «Вам понравилось?» Они:«Нет! Нет! Нет!» Для них состояние стрессовое, ребята первый раз остались без родителей, ничего удивительного в таком ответе нет. Как педагоги мы были совершенно спокойны. Прошло буквально два-три месяца: ребята по лагерю заскучали, — продолжает Лариса. — Есть мальчик один, ему уже 25, дома он ест, сколько хочет. В основном, курятину. Сам он такой не худенький. А здесь оказывается какой-то режим в питании, какие-то правила. Он: «Когда мы будем есть?». Ему: «Ты только что чай с гренками пил». Отвечает: «Это не еда. А что на ужин?». «Макароны с сыром». Говорит: «Это не еда». Еда — это кастрюля курицы. Мы понимаем, когда молодой человек вырос до состояния практически тридцатилетнего в атмосфере вседозволенности, это травматизм. С ним можно просто не справится.

— У нас ребята делают все, что угодно. Социально-бытовые навыки у них обычно на нуле. С этого мы и начинаем: учим одеваться, умываться, убираться, чашку за собой мыть. А потом переходим в мастерские. Они делают панно, поделки, орудуют пилой. Родители просто поверить не могут, что их дети на такое способны. Когда мальчик «упитанный-невоспитанный», как из сказки, вдруг начинает мыть за всеми посуду, у мамы случается шок. Для нас как для родителей сознательных такое воспитание является само собой разумеющимся. С помощью лагеря мы прививаем эти методы другим, — подытоживает Лариса.

Сейчас главная сложность летнего лагеря заключается в том, что в колодце после прошлогодней смены закончилась вода. Целевая программа на этот год — сделать скважину. Доступ к воде позволит расширить лагерь как по составу, так и по сроку пребывания. Напоследок мы прогуливаемся до соседнего участка, где однажды семья Николаенко планирует построить кэмпхилл.

Сейчас участок зарос бурьяном. Но Лариса и Вадим верят, что однажды совместными усилиями здесь будет построено поселение, где каждый особенный человек найдет себе занятие и друзей. Помочь с постройкой первого в Рязани кэмпхилла может каждый из вас.

Реквизиты для пожертвований:

Рязанская региональная общественная организация помощи детям-инвалидам «Свой путь». Промышленное отделение «Прио-Внешторгбанка».

Банковские реквизиты:

ИНН: 6234027464;

КПП: 623401001;

Расчетный счет: 40703810600010000232;

Корреспондентский счет: 30101810500000000708;

БИК: 046126708.

Мария <Не будьте равнодушными!> Забурдаева