39156
Зовите священника. Истории рязанок, рожавших в Перинатальном центре
В конце января в рязанском Перинатальном центре впал в кому и вскоре умер новорожденный младенец. Родители ребенка предполагают, что имела место врачебная ошибка. Эта новость вызвала серьезный общественный резонанс, и бывшие пациентки медучреждения начали делиться в соцсетях историями о том, как они проходили лечение в «перинаталке». Подавляющее число отзывов носило негативный характер, большинство жалоб касалось работы и методов заведующей акушерским отделением патологии беременности Татьяны Легостаевой. После публикации материала «Агрессивная гинекология» в редакцию продолжили обращаться бывшие пациентки Перинатального центра.
Журналист YA62.ru собрала еще несколько жутких историй о том, как калечат детей во время родов в «перинаталке».
«Проткнули голову щипцами»
– Мы с мужем ездили и в московские клиники, и в Санкт-Петербург. Врачи говорили: детей у вас не будет, не мучайте ни себя, ни нас, – рассказывает рязанка. – И то, что я забеременела, было настоящим чудом. Мы с мужем так готовились, так старались – мы оба не пьем, не курим, организмы здоровые.
Рязанка отмечает, что во время беременности в 2014 году сперва наблюдалась в роддоме №2, однако на 20-й неделе появился риск выпадения плода и ее направили в Перинатальный центр.
– Там меня смотрела сама Татьяна Легостаева, смотрела очень грубо, больно, – вспоминает свои ощущения собеседница издания. – Было принято решение ставить кольцо, так как зашивать было слишком поздно. Кольцо тоже ставила она. Мне тогда показалось, что оно не подходило по размеру.
В Перинатальном центре будущую маму положили на сохранение, и через какое-то время отправили домой. Воды у женщины отошли в конце новогодних праздников в январе 2015 года.
– Так как я была сложной пациенткой, меня на скорой сразу отвезли в Перинатальный, – продолжает свой рассказ рязанка. – Срок у меня был семь месяцев. Согласно всем УЗИ и анализам ребенок был абсолютно здоров. В женской консультации была рекомендация делать кесарево сечение. Однако Легостаева, осмотрев меня, сказала, что нужно принять выжидательную тактику, так как в животе ребенку всяко лучше, чем в капсуле больничной. Она уверяла, что это лучшее решение, и дала подписать документы на согласие. Вода с меня лилась литрами, но Легостаева сказала, что плоду это никак не повредит. В итоге я пролежала в Перинатальном еще три недели, обливаясь водами ежедневно. В выписке даже было отмечено, что безводный период 455 часов. Я пыталась говорить с врачами, выяснить, нормально ли вообще такое состояние, но мне не отвечали. 30 января у меня взяли кровь. После чего сразу прибежала Легостаева и начала меня смотреть. Она взяла какой-то прибор, похожий на палку, и стала ковырять внутри меня, словно пытаясь что-то отскоблить. Это уже потом я предположила, что скорее всего из-за отошедших вод плацента прилипла к ребенку и заведующая пыталась ее от головы младенца отковырять. В результате ее манипуляций у меня начались схватки. Родовая деятельность длилась больше 12 часов, хотя в карте мне написали, что всего четыре. Когда начались роды, ребенок шел сложно, я постоянно теряла сознание, но когда приходила в себя, то видела, как ребенка тянут то вакуумом, то щипцами. Когда девочка родилась, она не дышала. Я увидела ее и первое, что спросила: почему у нее такая голова? Потому что головка была вытянутая, длинная.
Когда роженица проснулась, она поняла, что игла капельницы выпала из вены и лекарство течет на койку, а кровь струится по руке. Стала звать на помощь врачей, но ее проигнорировали. Всем мамам приносили детей, и только ей не давали ребенка. Позже выяснилось, что малышка в реанимации. Ей не давали трогать дочь. Возможно, боялись, что мать увидит и поймет, что тело все переломанное. А самой ей запрещали сцеживать молоко и говорили: не раздаивайся, авось не пригодится. Готовили женщину к тому, что ребенок может умереть.
– В тот день я встретила в коридоре Легостаеву, подошла к ней, сказала, мол, вы же обещали, что все будет хорошо, – вспоминает рязанка. – Она улыбнулась и ответила, что всякое случается. И пошла дальше. А ребенок на второй день впал в кому, у нее было кровоизлияние в мозг. Врачи разводили руками и говорили, что они не знают, как оперировать, потому что непонятно, где мозг, а где кровь – в голове малышки была каша. Потом уже я увидела, что у нее на голове две симметричные раны – до сих пор шрамы от них остались. Это так ее щипцами тащили, череп насквозь проткнули. А мне сказали, что это у нее пролежни.
Постепенно ребенка вывели из комы, провели терапию и выписали домой как ни в чем не бывало. Но уже дома у девочки начались приступы эпилепсии и лопнуло легкое.
– Она лежала в больнице под ИВЛ, и ей необходимо было дальше дома принимать лекарства, но нам никто не выписал рецепта, – объясняет мама ребенка. – Помимо этого, появился ряд других болезней. Непроходимость кишечника, например. Дома после выписки мы заметили вывих шеи и смогли его вылечить. А вот вывих бедра поставили только в шесть лет, когда исправить было уже ничего невозможно, и теперь у дочки одна нога короче другой на пять сантиметров.
Сейчас девочке семь лет. Она полностью лежачая, голову держит едва. Искривлена спина, непроходимость кишечника, эпилепсия и ДЦП. При этом мама ребенка утверждает, что никаких генетических заболеваний нет.
– О чем вы говорите, она считай с того света вернулась, сильный ребенок, – говорит мама девочки. – Я обращалась в Следственный комитет, и они даже проводили проверку. Правда, только по документам, ребенка моего и его состояние не смотрели. В итоге сделали вывод: ребенок сам виноват, что таким родился. Я показывала результаты УЗИ, когда девочка еще была в утробе, говорила, что делала процедуру два раза в месяц и ни разу не было показано никаких отклонений. На что мне ответили, что УЗИ может ошибаться. Дело закрыли. А потом уже я узнала, что у Легостаевой муж – прокурор. И все поняла. Но я верю, есть высший суд. И он ее накажет.
«Зовите батюшку, чтобы покрестить успел»
– Мы долго пытались забеременеть, но мне ставили бесплодие, – рассказывает жительница Рязанской области Светлана Блок. – В итоге, после многочисленных процедур, врачи поставили, что мне нельзя проводить ЭКО. И беременность произошла естественным путем, до сих пор нам это кажется чудом. Наблюдались мы в Михайлове, по месту жительства, и в Перинатальном центре. Вся беременность протекала нормально, ребенок и я были здоровы. Но под конец срока начались отеки и проблемы с давлением. Врачом было принято решение, что рожать я буду в Перинатальном центре, и 26 сентября 2019 года меня положили на сохранение.
По словам Светланы, осмотр проводила Татьяна Легостаева, которая запомнилась девушке грубым обращением и болезненностью процедуры. Врач тогда сказала, что роженицу отправят на кесарево сечение, потому что самой справиться будет сложно из-за размеров плода – ребенок крупный.
– 1 октября у меня поднялось давление и сделалось так плохо, что я попросила помощи, – вспоминает девушка. – Мне дали таблетку от давления и сказали, что записывать прием этого препарата никуда не будут. На следующий день снова был осмотр, и Легостаева сказала, что кесарево назначит на 3 октября. Но уже накануне у меня отошли воды и меня отправили почему-то в родильное отделение. Я кричала и спрашивала врачей, почему сюда, ведь мне назначено кесарево? А мне отвечали, что это решение заведующей, что головка ребенка проходит и все будет хорошо. Меня привезли в родзал и оставили. Несколько часов я провела одна, периодически крича от боли схваток. Вечером пришла акушерка и поставила капельницу, сказав, что так надо. Начались жуткие боли, словно одна непроходящая схватка. Я кричала и звала на помощь, просила сделать обезболивающее, но никто не приходил. Хотя я слышала, как за стенкой они пьют чай и разговаривают, как кто на море съездил отдохнуть. Зашла акушерка, спросила: чего орешь? Я говорю: мне больно. Она отвечает: не ври, если бы было больно, сюда бы никто не приходил. И ушла.
Светлана говорит, что не помнит, сколько времени еще провела один на один с адскими болями, но в какой-то момент в помещение пришли врачи и акушерки. По словам девушки, к ней подошла огромная бабища и стала давить на живот во время схваток, как бы выдавливая ребенка всем своим весом.
– Я не знаю, что случилось, но в какой-то момент врачи замерли, потом запаниковали и стали звать другого врача, – вспоминает Светлана. – Пришла женщина, развела руками и сказала: ну что ж, теперь никуда не денешься, пусть дальше сама рожает. Я почувствовала, что ребенок вышел, и все замолчали. Я стала спрашивать, почему малыш не плачет? Ко мне подошел врач и сказал, что это у ребенка церебральная ишемия, мне его не отдадут и оставят под присмотром до утра. Но утром мне его снова не принесли. Сказали, что у него судороги, но разрешили посмотреть. Я тогда увидела, что на голове у ребенка вмятины, прямо как от пальцев.
Позже состояние малышки ухудшалось, хотя, по словам Светланы Блок, врачи всячески пытались скрыть это. В какой-то момент младенца перевели в реанимацию, положив под аппарат искусственной вентиляции легких. Позже и вовсе ввели в искусственную кому. Мама девочки даже спустя столько времени с трудом рассказывает о произошедшем.
– Врачи шепотом говорили, что это явная родовая травма и ситуация крайне тяжелая, – вспоминает рязанка. – Говорили, что она может умереть и стоит позвать батюшку, чтобы успел покрестить.
Постепенно состояние новорожденной улучшилось, и девочку перевели в патологическое отделение, где лечили пневмонию. Дело шло к выписке, и заведующая отделением сказала, что записала ребенка на МРТ в больницу.
– Когда я приехала на МРТ в назначенное время, оказалось, что нас никто не записывал, – вспоминает Блок. – А когда там взяли анализы, то выяснилось, что пневмонию в Перинатальном центре ребенку тоже не вылечили. Нас попросту обманули и отправили домой. В итоге процедура МРТ показала, что половина мозга у ребенка погибла, образовались кисты, затылок скошен. Сейчас у дочери диагноз ДЦП и эпилепсия, ребенок уже инвалид. Будем проводить полную диагностику и обращаться в Следственный комитет.
Светлана говорит, что во время беременности у нее и у ребенка не было никаких патологий, которые бы могли привести к подобному исходу. С девушкой солидарен и ее супруг.
– По моему мнению врачебные ошибки начались с того момента, как жене начали давать лекарства, не фиксируя это в карте, – прокомментировал Блок. – Потом назначили кесарево сечение, но делать его не стали. Врачи реанимации говорили мне лично, что у ребенка травма головы компрессионного характера – это когда во время родов череп сдавливает мозг. Значит, была неверно выбрана тактика ведения родов. Вся работа до родов, во время и в первые дни после родов была направлена на то, чтобы скрыть ошибки. Я уверен, что, если начнется проверка, опытные следователи найдут множество нестыковок в заключении, которое есть у нас на руках, и в тех документах, которые хранятся в Перинатальном центре. Любой судмедэксперт по характеру МРТ и выписке невролога сделает выводы, как все было на самом деле. Если подобные случаи имеют регулярный характер, то это только подтверждает тот факт, что Легостаева относится к роженицам как к скотине. Искалечены чужие жизни. Но ей, по ходу, все равно.
«Умер в утробе»
– Моя история произошла еще в 2018 году, – рассказала еще одна рязанка. – В Перинатальный центр я попала 12 февраля 2018 года. Привезли меня по скорой, так как отошла пробка. Но в приемном покое почему-то спросили – «с улицы» я или по договоренности. Я ответила в шутку, что, конечно же, с улицы, там меня и подобрали. И ни с кем я не договаривалась, так как на момент экстренного поступления плоду было 23 недели. На таком сроке точно не планировала рожать.
По словам собеседницы, с этого момента начались ее мучения, так как относились к ней «как к уличной девке». И несмотря на то, что это была уже вторая беременность, многое стало для нее неожиданным.
– Больше недели я пролежала в патологии, и 19 февраля меня перевели в родовую, – вспоминает собеседница. – Меня осмотрела сперва одна заведующая, спросила: ты что, еще не родила? Наутро привела Легостаеву. Та осмотрела меня как зверь! Это было очень небрежно, безответственно и больно. Я было вскрикнула и возмутилась, но она в грубой форме сказала мне, чтобы я молчала. Легостаева ушла, а у меня начались такие ужасные схватки, которые то прекращались, то возобновлялись. При первых родах я вытерпела 13-часовые муки в схватках, но в этот раз невыносимая была боль... Пришли врачи и Легостаева, которая скомандовала мне быстро перелечь на родовую кровать. Я ответила, что не могу во время схватки, но она настаивала на своем и велела терпеть. Мне сказали, что немного обезболят схватки, но вместо этого ввели анестезию. Я чувствовала, как ребенок шевелится, когда отключалась. А когда я пришла в сознание, мне сказали, что ребенок умер в утробе. Диагнозом поставили – самопроизвольный аборт на сроке 21-22 недели. Якобы вес ребенка был очень маленький.
По мнению рязанки, после ее обращения в Перинатальный центр ей должны были провести процедуры по установке пробки или кольца для удерживания плода. Организм был не готов рожать, однако действия врача спровоцировали схватки и преждевременные роды. Сейчас девушка задается вопросом: «Кто давал ей право убивать моего ребенка, решать судьбу?»
– После врачебного вмешательства Легостаевой у меня весь низ живота был черный, так она давила на него, – вспоминает рязанка. – После тех родов мое здоровье было подорвано физически и психологически. Я уже столько врачей прошла и столько пропила лекарств! А жаловаться я никуда не пошла, потому что ребенок на 23-й неделе все еще считается эмбрионом, а не человеком.
Редакция YA62.ru просит прокуратуру обратить внимание на указанные случаи и провести проверку действий врачей Перинатального центра.
Дарья Копосова