Пес в помощь, или Как незрячий дом построил

Как незрячий рязанец Владимир Крысанов стал одновременно архитектором, подсобным рабочим и строителем, корреспондент Делового портала YA62.ru узнала, побывав у него в гостях в деревне Зарытки Спасского района.

С рождения незрячий Владимир Крысанов неоднократно становился героем публикаций рязанских СМИ, но каждый раз поводом были неприятные ситуации: то его принимали за троллейбусного карманника, притворяющегося слепым, то не пускали из-за собаки-проводника Дика на концерт, то к Святому источнику. А однажды недоброжелатель разломал небольшой загончик, устроенный для выгула Дика на пустыре за его домом в Соколовке. Поводом для новой встречи с героем стали хорошие известия: Владимир решил обосноваться в деревне и забыть о неудачах, которые следовали за ним буквально по пятам.

Стройка на ощупь

— Ой, как же вы меня найдете?! Нашей деревни ни на карте, ни на навигаторе нет. Так сказал таксист моим незрячим друзьям. Они хотели приехать ко мне в гости. Спросил двойной тариф, и ко мне никто не приехал, — «настращал» меня Владимир по телефону.

Открыла карту и сразу же поняла, что таксист желал «нагреть руки» на слепых. Деревня — вот она, чуть правее Кириц. И дорога до Зарыток даже не слишком тряская. Стоило на одном конце деревни спросить, где проживает незрячий человек с собакой-поводырем, как сам он уже вышел на дорогу — успели предупредить. Поводырь — черный лабрадор Дик — конечно же, рядом. Холеный, упитанный, приветливый.

Простой забор из серых досок, справа колодец, слева, прямо и далее везде — доски обрезные и пока еще целые, строительные инструменты, силикатные блоки и прочее-прочее. На взгляд несведущей гостьи — мусор и бардак, по твердому убеждению хозяина — необходимые для строительства материалы.

— Баню планирую строить, только дом доделаю. Он простой, не на фундаменте, на деревянных кругляшах. Но стены утепленные, проложены базальтовой ватой. Сначала в одну доску были, но быстро понял, что отапливаю небо. И соседи подсказали, чтоб утеплил. Потому что старый дом уже рушится, а мама, Галина Никитична, переезжать в город даже на зиму не хочет. Но и в новом доме пока что зимовать нельзя, но надеюсь вскоре все исправить. Старый-то вот-вот рухнет! — рассказывает Владимир и весьма резво ведет меня по крапиве и репьям за угол жилища.

И вот я уже рассматриваю сквозные щели, заглянув в которые, можно увидеть домашнюю обстановку: печь, кровать, стол. Обходим с другой стороны и входим в дом: сырость, затхлость. Потолки давно не беленые — не имеет смысла. Дверь в кладовку, судя по всему, дубовая — обитая жестью. Явная ровесница дома, которому «стукнуло» 105 лет.

— Нам так соседи сказали, что он с 1911 года, они по каким-то бумагам узнали. Дом еще моя бабушка в 1969 году покупала, жила тут, потом на какое-то время оказался «бесхозным». Теперь здесь живем мы с мамой и мамина сестра. Она тоже уже старенькая, крышу не перекроет, подпорки к стенам не установит, — Владимир посмеивается. — А без деревни как? Нет, отсюда и Дик уезжать не хочет. Как только я на него шлейку надеваю и поворачиваю в сторону станции, он всем видом показывает, как не хочет в город. Ему там жарко, тесно, нечем дышать. Недавно рассказали историю, как старого больного поводыря привезли усыплять, а он на природе взял и ожил! Выздоровел и забегал, как щенок.

Перемещаемся в новый дом. Владимир уверенно передвигается по прихожей, комнате и кухне. Выверенным движением руки включает электрический чайник, нащупывает чашки, подставляет мне и предлагает самой насыпать кофе и сахар по вкусу. Смеется: мол, и один справляюсь, но когда в доме зрячие гости, пусть сами себя обслуживают — так надежней получится. Параллельно показывает, как устроена раковина, куда сливается вода. Сетует, что некоторые половицы уложены неправильно, что их еще нужно будет подогнать и закрепить.

Задаю один-единственный вопрос: «Как?» Каким образом незрячий человек сумел построить пока хлипкий, но все же настоящий дом? Да еще собирается возводить баню?

— Сосед помогал и немного мама, а так — все сам. Как, как… На ощупь, как обычно! — говорит хозяин. — Порой маму, Галину Никитичну, позову, дам ей отвес подержать и спрашиваю, в какую сторону он отклонился. Понимаю, в какую сторону надо исправлять крен. Ощупываю, начинаю дальше доски набивать. Точно так же циркуляркой работаю, на ощупь да по наитию. И котел сам устанавливал. Трудно и страшновато было, ведь если б что не так сделал — угорели бы, либо вовсе пожар мог случиться.

Чуть позже хозяин действительно демонстрирует, насколько лихо проделывает желобок в новой доске, как взбирается на крышу старого дома — это чтобы связаться с «большой землей» по телефону: внизу «не ловит».

Вспоминает, как оказался обладателем «огромных средств» на строительство. Давным-давно, когда мэром Москвы был Юрий Лужков, в столице работала программа создания рабочих мест для незрячих людей. Они работали в колл-центрах операторами. График работы «сутки через трое» позволял работать в столице и незрячим рязанцам. Программу как-то незаметно «свернули», зарплаты сотрудники колл-центров так и не увидели. Но в начале года правозащитники и журналисты добились всех выплат и Владимир получил зарплату за несколько месяцев. И на всю сумму закупил строительных материалов.

Поводырь с характером

Владимир много рассказывает о том, как изменилась его жизнь, когда появился Дик. Когда мой собеседник отправился в Российскую школу подготовки собак-проводников, познакомился с Диком и начал обучаться передвижению с собакой, даже хотел бросить — так все показалось затруднительно и тяжело. Потом «въехал в процесс», начало получаться, понравилось. Приехал с Диком в Рязань, стал передвигаться по городу с помощью поводыря… Так привык, что этой зимой снова пришлось поехать в Волоколамск, в Центр реабилитации слепых, чтобы заново научиться ходить без Дика. На всякий случай.

— Дик, конечно, тоже был со мной, сначала жил у сотрудников санатория, потом все же разрешили забрать его в комнату. Там же Дик заболел от разрекламированного дорогого корма, чуть не умер, но все обошлось. Нам многие принялись помогать, нашли машину, чтоб мы срочно отправились к ветеринару, но это другая история. Начал-то я с того, что в Центре на меня даже поругались немного за то, что я стал без Дика совсем беспомощным, только по дому передвигаюсь и мусор выношу. Все с ним да с ним. А он ведь с характером! К примеру, купаться не любит. Он же черный, понимаю, что жарко собаке, надо бы охладиться, чтоб беды не случилось. Затащил один раз в воду, в следующий раз идем на пруд, он посреди дороги сел и дальше ни шагу. Иди, мол, сам купайся, дорога знакомая.

Эту историю Владимир рассказывает как раз по дороге на местный пруд. На этот раз Дик безропотно ведет хозяина по тропинке, на которой встречаются и кочки, и канавки, и булыжники. Правда, плыть за Владимиром не собирается, только изредка подходит к воде, пьет и шумно отфыркивается.

— В Центре для реабилитации нас повезли в Шаховской краеведческий музей. Дика пустили, он вел себя прилично, никому не мешал. Вдруг слышу: «Гав!». И тишина. Потом смех. Оказалось, что экскурсовод остановилась возле чучела волка, а волк Дику не понравился. В общем, потом все фотографировались с Диком на фоне чучела волка, музейные работники ругаться не стали, сами делали снимки на память.

В Волоколамске Владимир научился «немного на компьютере», даже нашел некоторые публикации о собаках-поводырях и их воспитании. Но самого компьютера у него пока нет. Говорит, разберется с этим как-нибудь потом, после окончания строительных работ в деревне. Хотя, затеяв строительство, понял, что стройка — явление непроходящее, это образ жизни.

— А что мне еще делать остается? Работы-то нет, стою на бирже труда, езжу отмечаться, но работы для меня, незрячего, так и не находится. Было у нас большое предприятие для слепых, но оно все развалилось, остались работать человек двадцать. Я б и рад трудиться, получал бы зарплату, чувствовал себя нужным, но пока работу нахожу себе сам на своем деревенском участке. Без работы ведь никуда — ни зрячему, ни слепому.

Екатерина <зорко одно лишь сердце> Вулих