Затерянная Рязань. Первый человек на Руси

Когда-то эта деревня была больше и богаче, а жили в ней не просто люди — богатыри да мастерицы. Здесь добывали желтый камень доломит, из которого строили фундаменты храмов по всей России. Здесь было месторождение угля настолько горючего, что от жара ломались деревенские печи. Женщины занимались вышивкой на диву искусной: полотенца и рубашки из этого села доставлялись к императорскому дворцу для праздников. Местные дворяне любовались цветением вишневых садов и разводили в студеной речке форель. Здесь впервые влюбился и, поговаривают, поцеловался со своей будущей супругой великий русский деятель Петр Семенов-Тян-Шанский. А в 1897 году именно отсюда он начал первую в Российской империи перепись населения.

Команда YA62.ru отправилась на юг Рязанской области, чтобы прикоснуться к истории села с необычным названием — Мураевня.

В церковных книгах Мураевня Милославского района впервые появляется в 1600 году. Однако те богатства, что местные жители то и дело находят у себя под ногами, говорят о том, что село гораздо старше.

— Золотых рублей, конечно, не бывало, но найти в огороде монету петровского времени — для нас обычное дело, — рассказывает сельчанин. — Из самых ценных находок у меня был женский перстень-оберег с печаткой в виде птицы, расправившей крылья. Я его ювелиру отвез, чтобы почистить, и он сказал, что это ювелирное украшение датируется XIV — XVI веками. Кольцо я жене своей подарил. Кто еще может похвастаться таким-то подарком?

О том, откуда пошло такое забавное название — Мураевня, местные до сих пор спорят. Одни говорят, что когда-то здесь было много травы-муравы, похожей на осоку. Другие — что этот край богат муравейниками. А еще издревле так сложилось, что сыновья, вырастая, далеко от своих родителей не уезжали, а строили дома рядом, создавая свои семьи — так образовывались, как говорят местные, «человеческие муравейники». Что из этого правда — остается только гадать.

Мураевня испокон веков была богата на природные ресурсы. Еще в царские годы здесь организовали добычу светло-желтого строительного камня — доломита. Обработанные кирпичи шли на строительство фундаментов по всей стране. Необработанный лом рабочие растаскивали себе, чтобы строить дома. До сих пор в селе сохранились домики с пристройками из этого камня.

— В советские годы каменоломня была закрыта — вроде как невыгодно было добывать этот камень, — рассказывает местный житель. — После выработки в карьере остались пещеры, в которые не так давно приезжали спелеологи. Сейчас каменный карьер выкупил частник. Он проводит исследования, изучает и смотрит — открывать ли здесь снова каменоломню.

Каменоломня в царские годы была не единственным образующим предприятием, на котором трудилась вся округа. Слава Мураевни гремела на всю Россию и Европу благодаря текстильной артели. Здесь вручную делали ткань и вышивку на ней. Постоянными клиентами артели были российские императрицы, которым нравилось шикануть мураевенской вышивкой на праздниках и перед иностранными гостями.

— В советские годы артель еще работала, — вспоминает местная жительница Зоя Михайловна. — Я сама на ней трудилась с малых лет. А до этого — тетка моя. У всех в артели были свои задачи: одни ткань создавали, другие продергивали нити, чтобы делались клеточки для будущей вышивки. Я вот — вышивала узоры. Получали мы за это копейки, а оплата была сдельная — кто сколько наработал. Помню, готовились к Брюссельской выставке — шили шерстяную скатерть. Целый месяц вшестером вручную делали. Хозяева наши там тогда хорошо заработали. А нам дали по пять рублей.

Зоя Михайловна рассказывает, что когда артель превратилась в фабрику, а потом и вовсе разорилась, работниц отправили в Михайлов шить бюстгальтеры. Да только там они все равно надолго не прижились. Мастерица до сих пор хранит свои вышивки и ткани, доставшиеся ей по наследству от родственников.

— Тетка моя в свое время шила рубахи и полотенца из конопли, — неожиданно говорит Зоя Михайловна и раскатывает перед нами тугой рулон. — Ох, девочки, сложно мы жили... Голодно. Сколько картошки поели... Лебеды у реки не хватало на всех... А из конопляных семечек масло давили. И вот те семечки, что оставались, — тетка сажала на огороде. Сажала, поливала... Помню, я еще маленькой была, работала у нее: за вареное яичко следила, чтобы воробьи всходы конопли не поклевали...

Мастерица вспоминает, что после того, как конопля вызреет, ее срезали, сушили и на речке выбеливали. Все делали руками. Потом из волокон крутили нитки — тоже дома, вручную. А из ниток создавалось полотно.

— У меня было три прялки в старом доме, да он сгорел... — качает головой Зоя Михайловна. — Это полотно ткала еще моя тетка по молодости. А она уж лет 70 как померла... Так что этому полотну почти 150 лет. Сейчас такого качества уже не делают. Хотя знаю, что вышивка ручная снова в цене. Видать, все возвращается...

Главная мураевенская дорога петляет и ныряет к речке, а оттуда снова вверх — к местному храму, где нас встречает настоятель Даниил Горлов. Он знает много местных легенд и историй, которые раньше передавались от отца к сыну, и соглашается стать нашим проводником.

— В царские годы в Мураевне было шесть или семь поместий, и дворяне любили приезжать сюда по весне, когда цветут вишневые сады, — рассказывает настоятель, провожая нас к одному из сохранившихся поместий. — Они добирались до Ряжска по железной дороге, а там их встречали повозки из Мураевни. На сегодняшний день от одной из усадеб осталась фронтальная стена, а вот усадьба Долгоруковых — еще стоит практически целая.

— Поговаривают, здесь хотели было сделать благоустроенную зону и отреставрировать усадьбу под гостиницу, да передумали, — с грустью вспоминает отец Даниил. — А ведь это самая настоящая наша история. Здесь есть о чем рассказать туристам, есть на что посмотреть. Например, барин Долгоруков был азартен донельзя и часто ездил в Москву на кулачные бои, выставляя своих крепостных мужиков. А в Мураевне в то время не люди были, а богатыри! И однажды, проезжая по улице на своей повозке, увидел барин, как мужик огромное дерево рубит. Спрашивает: зачем это ты дерево рубишь? А тот отвечает: хочу дом построить. Барин его пригласил к себе в усадьбу, закрыл в подвале и говорит: будешь за меня на кулачных боях биться, я тебе сам дом построю и денег дам. Тот согласился, и барин не пожалел: его боец был непобедим!

По воспоминаниям местных, помещики вообще любили экзотику. Например, тот же Долгоруков, оценив студенистую воду реки Рановы, быстро приспособился разводить в ней... форель. Что удивительно, эта речка до сих пор считается одной из самых чистых и прозрачных в Рязанской области.

— В царское время в Мураевне жили хорошо и богато, — рассказывает настоятель храма. — Например, купола тогда еще деревянной церкви взяли и обшили железом. Просто потому, что могли себе это позволить. Выражаясь современными мерками — это были натурально «понты». Позже помещица Быкова решила, что пора строить каменный храм взамен деревянного — приход становился все больше и люди не вмещались. А так как баре все были не просто городские, а из Санкт-Петербурга, то и церковь они построили далеко не деревенскую: она отличается и размером, и архитектурой.

В советские годы не минула местный храм и участь варварского разрушения. Стены разбирали по кирпичикам, колокола скидывали прямо с колокольни. Один — обменяли как цветмет на два трактора в колхоз, другой — утопили в реке.

— Видите выщербины в стене колокольни? — показывает отец Даниил наверх. — Когда самый большой колокол оттуда скидывали, «юбка» пробила. Когда мы восстанавливали колокольню, решили оставить эти отметины как память о том, что случилось в советские годы. А вот утопленный колокол я все еще не теряю надежду найти. Местные говорят, что, когда он упал, его скатили к реке, но не в воду, а рядом. И потом, каждый год, когда река поднималась, а потом отступала — колокол оседал в землю, пока не ушел полностью. Чтобы найти его, я купил металлоискатель. Понимаю, что даже если и откопаю его, скорее всего он в таком состоянии, что назад на колокольню не вернуть. Но можно поставить возле храма как объект с богатой историей.

Как рассказывают местные жители, которым в свое время рассказали их деды, когда колокол на колокольню водружали, запрягали 40 лошадей. А звон его праздничный слыхать было по всей округе, и даже в Милославском.

Как оказалось, Мураевня славилась не только богатством природным, но и интеллектуальным. Здесь любил бывать наш прославленный земляк Петр Семенов-Тян-Шанский. В деревне Гремячка, которую мураевинцы считают частью своего села, он познакомился со своей будущей супругой, а венчались они в храме Мураевни.

— Усадьба самого Тян-Шанского находилась за рекой — сейчас это Липецкая область, но бывать он все же больше любил у нас, — рассказывает отец Даниил. — По воспоминаниям местных жителей, был Петр Петрович человеком очень добрым и отзывчивым. Приезда его в Мураевне ждали всегда как праздника: он привозил с собой гостинцы, да и в деньгах никому не отказывал. Есть даже такая байка, будто одна местная пьянчужка трижды просила у Тян-Шанского денег на гроб мужу, и трижды он ей эти деньги давал, хоть и понимал, что она его обманывает.

В 1897 году Петр Тян-Шанский провел первую перепись населения в Российской империи. Но мало кто знает, что начал он ее именно отсюда — с Гремячки и Мураевни.

В советские годы, после закрытия каменоломен и швейной фабрики, село начало постепенно угасать. Но природные ресурсы снова спасли ситуацию. В 80-е годы прошлого века в Мураевню приехали воркутинские геологи, которые обнаружили здесь месторождение самого чистого кварцевого песка на планете. Началась активная разработка, но продлилось производственное счастье недолго: грянул кризис 90-х и карьер прекратил работу. Технику растащили на металл. Местные вспоминают: голод стоял такой страшный, что воркутинцы «пожрали всех своих собак и разъехались по стране, кто куда».

— Производство возобновили только в 2000-е годы, — рассказывает настоятель храма. — Здесь действительно добывают чистейший кварцевый песок, из которого делают линзы для космической и военной промышленности. Всего в мире есть три таких месторождения, и одно из них — у нас.

Летом песчаный карьер — самое соблазнительное место. Вода здесь лазурного цвета, а песок — белый-белый. Но купаться запрещено, потому что по дну карьера проложен электрический кабель, от которого подпитывается драга для добычи песка.

— Однако если по деревне проходит слух, что драга сегодня работает на дизеле, — все тут же сюда ломятся, — улыбается наш проводник. — Сам я, правда, никогда не баловался купанием к этом карьере.

Местные жители уверены, что Мураевня до сих пор жива только благодаря предприятию по добыче песка: оно дает работу, благодаря ему здесь практически не бывает перебоев с электричеством, построена вышка мобильной связи, зимой дороги чище, чем в Милославском. Назвать село умирающим — не поворачивается язык. Но в нем умирает история. И с каждым годом становится все меньше тех, кто может из уст в уста передать легенды о том, какие здесь жили богатыри да мастерицы, как гремела Мураевня на всю Россию и Европу, как плескалась в речке форель и как цвели по весне вишневые сады. Памятники, так нелепо охраняемые государством, безвозвратно разрушаются, а немецкие делегации в музее Тян-Шанского бывают гораздо чаще, чем гости из областного центра.

Большой фоторепортаж смотрите по ссылке.

Истории собирала Дарья Копосова

Фотографировала Мария Илларионова