13565
Затерянная Рязань. Пограничное Чикаго
Местные и сами не вспомнят, как их село вдруг превратилось в «Чикаго». Одни говорят, что в лихие нулевые шпана любила играть в кулачные бои с соседним «сити». Другие, кто постарше, утверждают, что название это прилипло из-за отдаления ото всех и внутренней самобытности. Мол, Чикага — потому что особенные, потому что сами за себя. Впрочем, как выяснилось, похулиганить в здешних краях любили во все времена. И до сих пор местные придерживаются традиции: в особый день лета предпочитают окатить друг друга очередью... из трех ведер колодезной воды. И не важно, свой ты или чужой, достанется всем одинаково.
Когда городская жара стала невыносимой, команда YA62.ru поехала на самую границу области, чтобы отыскать рязанскую Чикагу. Правда, на картах село носит куда менее внушительное имя — Муравлянка.
Село это появилось, что называется, на пустом месте — буквально в десятке километров от Куликова поля. Местные поговаривают, что проходил здесь тракт в сторону Тульской области и нужны были люди, обслуживающие его. Сюда выселили каторжан из села Хворощево в количестве 40 дворов. Постепенно построили церковь, а население разрослось до пяти тысяч человек.
— Наша Муравлянка стоит, считай, на границе с Тульской и Липецкой областями, и в каждой области рядом с нами тоже есть своя Муравлянка, — рассказывает местная жительница Анна Алексеевна Мухина. — А почему именно такое название — никто толком не знает. Трава-мурава здесь никогда не росла. Может быть, потому, что церковь наша была под покровительством митрополита Муромского. Хотя земли эти всегда относились к Москве. А жили здесь только государевы люди.
Старожилы вспоминали, что в царское время на тракте муравлянковском стоял, как положено, трактир. А по краям дороги — въездные ворота в виде полосатых столбушков. Говорят, столбы те канули в Лету совсем недавно. А проехать в Тульскую область через Муравлянку до сих пор можно. Если, конечно, погода хорошая и дорогу не размыло.
— А что значит «государевы люди»? — уточняю, потому что не совсем понятно, чем они отличались от других.
— Мы никогда никому не принадлежали — ни барину, ни захватчику, — объясняют местные. — Потому и люди у нас в селе — русые. Вот, например, в соседних Липягах татарин стоял, до нас километра два не дошел. Так там все черноглазые, черноволосые. Хотя столько веков прошло, а кровь не обманешь. А с Тульской стороны, в Молоденках, гусарский полк стоял — там до сих пор жители все рыжие. К нам же враг никогда не захаживал. Старушки в свое время рассказывали, что место наше — волшебное, потому что хранит его Дух-колодец...
Согласно преданию, на холме недалеко от речки Таболы появился в земле провал — то ли озеро, то ли колодец. И когда пришло на эти земли иго татаро-монгольское, то всю воду захватчики выпили, а колодец-Дух не смогли. После и фашисты не смогли ступить за порог села, хоть и стояли рядом. И даже чернобыльское облако жителей не задело. С тех пор немало бед обошло Муравлянку стороной...
—…В том числе, мобильная связь и дожди, — смеются местные. — Всё вокруг может заливать, а у нас солнце будет светить. И наоборот — везде солнце будет, а у нас дожди. Считается, что Дух-колодец оберегает территорию в радиусе семи километров. Только он все время передвигается. Когда я мальчишкой был — колодец на холме стоял, а сейчас, когда я уже лысый совсем, колодец почти к реке спустился.
К колодцу местные уже не ходят, хотя с ностальгией вспоминают вкус воды в нем. Говорят, вкуснее воды в жизни не пили. Не зря же он волшебный.
Местные жители рассказывают такую легенду: по государеву тракту мимо государевых людей часто-часто через Муравлянку ездил в Ясную Поляну граф Лев Толстой. Человеком он был добрым и к простому люду благосклонным. Жертвовал трактирному селу деньги на строительство церковно-приходской школы и столовой. Да и так, по мелочи, с крестьянами общался.
— Напротив нас, в старом домишке том, живет семья, в народе их зовут Графковы, — рассказывают местные. — А прозвище это они получили вот как. Приезжал к нам в очередной раз Лев Толстой, и прапрадед их к нему навстречу возьми и выйди. Любопытный был мужичок. Крестьяне жили бедно, и вышел он как был — в старых рваных лаптях да рубахе.
Граф посмотрел на мужичка и подарил ему тулуп со своего плеча. Так они и стали Графковы.
Несмотря на то что во все времена Муравлянка была селом богатым, люди в ней жили бедно. Обильный урожай, выращенный на черноземных почвах, и добротный скот отправлялись в государственный оборот, а селяне продолжали ютиться в избах с соломенными крышами.
— Дворов было большое тысячи, дома стояли так близко друг к другу, а крыши соломой набиты так плотно, что всю улицу можно было по крышам пешком пройти, — рассказывает Анна Алексеевна.— И, как правило, такие дома часто горели, забирая с собой соседние постройки. Когда такое несчастье происходило, на помощь приходил барин из соседнего села — помещик Оболенский. Он помогал погорельцам и жилье восстановить, и припасами разжиться.
Анна Алексеевна говорит, что соломенные крыши на некоторых домах оставались вплоть до 80-х годов прошлого века.
— Дом у бабушки как раз таким был, помню, что солома набита в крышу плотно-плотно, но с краю небольшие впадины, а в них — воробьи гнезда вьют. Выходишь из дома, или заходишь в дом — а они вокруг летают и в гнезда прячутся.
А еще, как и во многих селах царской России, в Муравлянке топили баню по-черному. И продолжалось это вплоть до 1934 года, когда на смену старому деревенскому укладу жизни пришла новая социал-коммунистическая деревня.
— Бабушка моя рассказывала, что, когда она была маленькой, их мать вообще в печке русской мыла, — вспоминает местная жительница. — Принцип был тот же, топилось все по-черному — это когда дым шел не наружу, а внутрь помещения. Помню, спрашивала ее: какой же смысл в такой бане, если ты из печи вылезаешь чернее, чем туда залез? Зато, говорит, тепло было. Особенно зимой, когда прямо в доме от холода сосульки висели.
Первые бани по-черному в селе были маленькие, рассчитанные на одного человека, и мылись в них по очереди: заносили внутрь сено или солому, ведра с водой, топили помещение, после чего открывали дверь, выпуская основные клубы черного дыма, и заходили париться. Если дело было зимой, то первое, что делали, выходя из бани, от копоти умывали лицо в снегу.
В 1933 году председатель колхоза добился строительства современной общественной бани в селе. Всего за несколько месяцев силами машиностроительного завода №3 и местных жителей в Муравлянку пришла цивилизация. Впрочем, ушла она тоже вместе с Союзом, и сегодня от бани не осталось даже фундамента.
Местные рассказывают, что Муравлянка во все времена была селом, которое прекрасно обеспечивало себя самостоятельно. Здесь жили плотники и печники, горшечники и кузнецы. Женщины занимались в основном рукоделием: пряли нитки из овечьей шерсти, ткали, вышивали. Мужчины, кто помоложе, уходили в отхожий промысел — в царское время извозчиками в Москву, в советские годы в Шатуру на торфодобычу.
Село росло так стремительно, что в 1906 году было решено вместо старой деревянной церкви построить новую — каменную и большую. А в старой организовать избу-читальню для повышения грамотности сельского населения.
— Бабушка рассказывала, что когда новый храм строили, по дворам ходили и яйца собирали — кто сколько даст, — вспоминает Анна Алексеевна. — Потому что в строительный раствор их добавляли для клейкости. Камень скреплялся прочно. Может быть поэтому церковь до сих пор стоит.
Проработал новый храм совсем недолго, до 30-х годов. Потом его закрыли по понятным причинам, но ломать не стали. Такое помещение колхоз приспособил под зернохранилище и гараж для сельхозтехники.
— И грузовики ходили по храму, и трактора, — вспоминает хранительница церкви Валентина Петровна Винокурова. — А плитка на полу до сих пор как новая. А вот крыша недавно провалилась. Но приход такой маленький, что мы не в состоянии собрать даже небольшую сумму на ремонт. Металлические листы лежат вот в коридоре, а положить их на крышу некому.
Несмотря на обилие промыслов, Муравлянка всегда была селом сельскохозяйственным. Земля эта кормила сперва царскую Россию, а потом и Советский Союз.
— После революции здесь образовался большой колхоз «Новая жизнь», а после войны в нашем селе было целых три колхоза, — вспоминают местные. — Здесь правда было все: конюшни, свинофермы, коровники, стада овец, была мельница ветряная на пригорке и маслобойня. И, конечно же, ежегодный богатый урожай.
Село обрастало и современной инфраструктурой — школа, детский сад, медпункт, сельсовет, клуб. Позже провели водопровод и электричество. Жизнь налаживалась, и молодежь с удовольствием возвращалась в Муравлянку после техникумов и вузов, врастая в это село очередным поколением.
— Когда Союз начало «трясти», наш колхоз держался до последнего, — рассказывает Анна Алексеевна. — Людям девять лет не платили зарплату. Вы только вдумайтесь! Но рабочие никуда не уходили, терпели, верили, что колхозу нужно помочь, верили, что колхоз выстоит. Вместо зарплаты давали натурпродуктом — зерном, сеном, живностью. Местные продавали мед, продукцию подсобного хозяйства, мясо, так и держались почти десятилетие.
В старом здании конторы, которое уже стоит без окон и без дверей, до сих пор валяются старые архивы колхозной жизни. Документы 90-х свидетельствуют о том, как хозяйство из последних сил пыталось выжить в стране, в которой не было денег. Вопросы решались бартером: например, целый рабочий плуг меняли на комплект колес для трактора. Так и перебивались.
В 1992 году колхоз в последний раз заплатил рабочим заработную плату и прекратил свое существование. Сейчас от мощностей хозяйства остались лишь скелеты бывших коровников. Этакий труп советского Левиафана на просторах современной России.
Впрочем, рязанские поля Муравлянки до сих пор возделываются. Но частниками. Из Тулы.
Сегодня не так-то просто найти в Рязанской области село, жители которого продолжали бы чтить местные народные праздники. Но с Муравлянкой нам повезло. Раньше в каждой деревне был так называемый «Русалкин день», когда люди «русалок изгоняли — здоровья себе прибавляли».
— У наших соседей, например, традиция в этот день валяться во ржи, — рассказывает Анна Алексеевна. — А мы — водой обливаем друг друга. И происходит это всякий раз через неделю после Святой Троицы.
Традиции этой уже, вероятно, не одна сотня лет. И окатить водой в день праздника могут всех, кто под руку попадется. И не важно, что у тебя в руках — ведро воды, крынка молока, кисель... Правда, говорят, что для пущего эффекта облить прохожего нужно трижды.
— Раньше, когда через Муравлянку шла оживленная дорога, здесь же и грузовики ходили, и лесовозы, — вспоминают местные. — Шоферы едут, выглядывают из кабины, интересно же, что тут такое происходит, а им прямо туда — на! — ведро воды.
Отказаться от такого удовольствия нельзя. Но можно попытаться убежать.
Занимательно, что в традиции этой до сих пор участвует все село, и даже современные подростки отвлекаются от гаджетов и с удовольствием разделяют веселье.
— Я вас снова спрошу, а вы мне ответьте: почему же все-таки Чикага? — уточняю, потому что мнения разделились.
— Да все это как-то само произошло, лет 20 назад, — вспоминает Елена Мухина. — Сперва шутили так, потом кто-то из ребят краской на въездной табличке написал — «Чикага». Потом пожирнее обвели. Так она и стояла. Мы подумали, что раз решили стать Чикагой, надо, значит, делать добротную табличку. И сделали. А потом ее кто-то спилил, и теперь на повороте снова стоит указатель «Муравлянка». Сейчас уже и не спросишь, почему Чикага, ребята, которые это первыми написали, давно уехали отсюда.
— Все-таки это, наверное, такое самоопределение — мы далеко от всех находимся территориально, но при этом во все времена была такая сильная сплоченность, что внутри села жители и не ссорились между собой, помогали друг другу, — делится предположением Анна Алексеевна. — Мы и до сих пор все праздники вместе справляем: ставим столы на всю улицу, гуляем до самого утра. Когда колядки рождественские — в каждый дом заходим, и везде люди коляду ждут, угощают, за стол сажают. Сейчас времена такие, все за заборами попрятались. А мы стараемся здесь сохранить это волшебство деревенского общения.
— Раньше здесь правда все было. А потом всего не стало. Но желания уехать отсюда нет, — признается Анна Алексеевна. — Мы уже так вросли здесь корнями, что каждый старичок как родной. Да и как уехать, когда здесь дом, цветы мои, вся жизнь.
Удивительное место, эта наша Чикага-Муравлянка. Здесь осталось совсем мало жителей, зато все они, как водится, люди государевы, да в таком поколении, что и не досчитаться. Они уезжают, тоскуют по здешней природе и возвращаются назад. И находят себе занятие по душе. Кто-то строит забор из стеклянных бутылок, кто-то становится столяром, кто-то экспериментирует с рецептами консервации березового сока и ржаного кваса. А на лето к ним приезжают дети, внуки, правнуки. Когда можно весь день гонять на велосипеде, купаться в речке и играть в мяч, не так уж, оказывается, и нужны телефоны с интернетом.
Иными, давно забытыми благами богата Муравлянка. Но понять это можно только пробыв там хотя бы один денек.
Большой фоторепортаж смотрите по ссылке.
В Чикаго очутилась Дарья Копосова
Фотографировала Мария Илларионова
Путь прокладывала Наталья Торлина