2492
Лекция на траве. Как менялся российский театр
Любой вид искусства постоянно изменяется, вступая в диалог с современными реалиями или противореча им. Искусство существует неотрывно от социума и отражает нашу жизнь во всем ее развитии. Мы стали жить динамичнее, потому в кинематографе появился жанр «экшн». Мы перестали следовать стандартным форматам и начали выводить изобразительное искусство из галерей на улицы, придумали стрит-арт. Носителями литературы стали гаджеты, а для записи музыки вновь начали использовать винтажную аппаратуру. Метаморфозам подвергся и театр, самый древнейший и многообразный вид искусства. Итак, что же пришло на смену классическому театру? Какие изобразительные приемы теперь занимают ведущие позиции? Каковы взаимоотношения у театралов и современной публики? Помощник художественного руководителя МХТ имени А. П. Чехова и ректора Школы-студии МХАТ по спецпроектам, ведущий театральный критик Павел Руднев посетил рязанские «лекции на траве» и рассказал, как менялся российский театр последние 25 лет.
Потеря интеллектуального зрителя
Русский театр очень тяжело пережил 90-е годы. До сих пор он залечивает травмы, которые были нанесены в то время. Тогда театр резко потерял материальную базу, был вынужден самостоятельно зарабатывать и стал откровенно бульварным и буржуазным. Зрительский состав резко поменялся, и это было особенно заметно в столичных городах.
— В начале 90-х я был студентом и обожал ходить в театр на Малой Бронной, это был самый великий театр для меня. Каждый раз в зале людей было «три сестры и дядя Ваня» — столько же, сколько актеров на сцене. Меня это так оскорбляло. Было ощущение, что театр стал собесом для людей, которым некуда больше податься, — отметил критик.
Но самое важное, что из театра ушел интеллектуальный зритель, театр утратил свою основную миссию — образовывать и духовно обогащать людей. Все нулевые годы были потрачены на восстановление театральной системы. В это время началось движение театральных фестивалей и очень большое влияние мирового театра на российский.
— Тогда мы получили возможность увидеть постановки, которые идут в Вене, Нью-Йорке, Стамбуле, Пекине. Театральные процессы синхронизировались, мы перестали отставать. К тому же театр стал заполнять те паузы, которые были поставлены советской цензурой. Советский театр был прекрасным, но однотипным. В нулевых мы начали заимствовать новые формы: театр абсурда, перфоманс, хэппенинг. Театр, наконец, отказался от канонов,— добавил Руднев.
В 2000-е годы театр остро ощущал свою герметичность и закрытость. Поэтому он начал активно приращать к себе новые технологии, заходить на территорию смежных дисциплин и брать оттуда все лучшее. Молодые художники стали обращаться к опыту галерейной культуры, арт-терапии, науки, психоанализа, всех форм социологии. Театр начал объединять людей, которые в то время стали активно делиться на сообщества и группы по интересам.
Нужно отметить, что государство не оказывало поддержки театру, он лечил себя сам изнутри. Этот процесс позитивных изменений происходил не только в столичной, но и в провинциальной театральной системе. Региональные театры стали приобретать самобытность, на маленьких сценах ставили хорошие спектакли, причем без помощи Москвы.
— Я много ездил по стране (четыре командировки в месяц это для меня норма) и заметил, что многие проекты являются результатом инициатив самих театралов. Все изменения, касающиеся фестивального движения, возрождения современной хореографии, развития современной пьесы — это не министерские акции, а личные стремления людей к развитию искусства, — поделился Руднев.
Театр game и театр story
Что же происходит с театром сейчас, в 2010-е годы? Мы живем в медиамире и постоянно поглощаем массу знаний из самых разных источников. Причем часто получаем информацию, которая нам не нужна.
— Я не хочу слушать песни Стаса Михайлова, но проблема в том, что я обязательно их где-то услышу. Слово перестает быть фактором доверия — чем дальше мы углубляемся в информационный мир, тем больше фильтров нам нужно, чтобы проверить источник информации, — объяснил лектор.
По этой причине театр постепенно отказывается от слова, как от доминирующего театрального высказывания. Театр больше не хочет быть служанкой литературы, поэтому в поисках голоса он приходит к пластике. Оказывается, тело и мимика не могут так врать зрителям, как слова. Художник становится более значимым, чем драматург.
В театре начинают работать совершенно другие люди. Сейчас, у студентов театральных вузов нет кумиров, они ни на кого не ориентируются, они хотят создавать новый театр. Современные художники не желают давать зрителю готовых рецептов, они больше не манипулируют публикой. Режиссеры заставляют своих зрителей самостоятельно делать выводы. Например, во многих пьесах, герои обязательно поясняют, зачем они совершают тот или иной поступок, и режиссер заранее знает, какую реакцию хочет получить от зрителя. Теперь постановщики не используют подсказок и басенную мораль.
Раньше у нас был театр story (театр истории), когда постановщики строго следовали литературным произведениям. Сейчас настало время театра game (театра игры), время эксперимента, интерпретаций текста, постоянной коммуникации со зрителем, которая, к слову, не всегда оказывается удачной. Часто зритель идет на спектакль, ожидая увидеть что-то классическое, а сталкивается с авангардом, и разочаровывается. Перед тем, как отправляться в современный театр, все свои стереотипные представления о нем нужно разрушить.
—Теперь режиссеры выстраивают с нами свои правила игры. Сегодня театр — это музей восприятия. Режиссер не будет склонять вас к определенному пониманию его работы и заставлять потеть, плакать или смеяться в строго заданных местах. Вы должны будете выбирать сами, как вам относиться к увиденному, — заметил лектор.
Хотя театр сегодня вызывает большое напряжение и порой раздражение — вокруг современных постановок много скандалов, блогеры клеймят спектакли и ругают режиссеров, нужно понимать, что агрессия консервативных сил возможна только в адрес того, что имеет влияние на людей. А театр продолжает захватывать наше внимание и не перестает удивлять нас.
В тонкостях современного театра разбиралась Дарья Морозова