6848
Как это сделано. Театр начинается...
Театр начинается... с вешалки? С кулис, софитов и пологой сцены? С идеи режиссера, игры актеров и написания пьесы? Театр начинается с чуда. И заканчивается чудом. А о том, как это чудо рождается на свет каждый раз, расскажет корреспондент Делового портала YA62.ru, которому удалось проникнуть не только в гримерку актеров, но и в святая святых — театральное закулисье Рязанского областного театра драмы.
Театр начинается задолго до создания декораций, пошива костюмов и репетиций труппы. Он зарождается, когда режиссеру приходит идея сотворить на сцене что-то необычное, доселе не ставленное, не показанное. Не ограничивая себя обыденностью, а замахиваясь на святое, на Вильяма нашего Шекспира или и того мудренее, на Льюиса нашего Кэрролла.
«Алиса в стране чудес» хороша для кино, со всеми его компьютерными технологиями и спецэффектами. Но чтобы поставить подобный сюжет на сцене областного театра, нужно обладать не только профессиональной смелостью, но и каплей кэрролловского безумия.
— Мне же не интересно идти по каким-то уже давно проторенным дорожкам или делать простые вещи, — объясняет свой выбор главный режиссер Драмтеатра Карен Нерсисян. — Есть жизненный и творческий опыт, да и здоровья хватает. «Алиса в стране чудес» —произведение весьма заманчивое, думаешь о нем постоянно и не решаешься взяться. Потому что это столь же сложный материал, что и шекспировский «Гамлет». Такие работы требуют колоссальных физических и моральных сил.
Театр начинается со сценария...
— Сценарий бывает в кино, а у нас — пьеса, — тут же поправляет режиссер, провожая в волшебный мир закулисья.
Оказывается, сложность «Алисы» заключается не только в техническом воплощении декораций и игры актеров, но и в сюжете, которого, по сути, нет. Эта сказка всегда была пропитана более тонкими материями, пронизана витиеватостью мысли. И чтобы ее философия стала более понятна совсем юному зрителю, пришлось писать свою... пьесу.
— Мы долго мучились, прежде, чем нашли тот драматургический ход, который бы подошел для нашей постановки, — рассказывает Карен Нерсисян. — Перебрали массу вариантов уже готовых пьес, но все было не то. И тогда за работу взялся наш автор Дмитрий Дашков. В пьесе появляется еще один персонаж — кошка Дина. Она была у Кэрролла в произведении, так что мы ничего не выдумывали. Зато сюжет сложился в логическую картинку, которую можно было ставить на сцене.
Спектакль состоит из большого числа коротких ярких эпизодов, которые длятся не больше четырех минут. Это сделано для того, чтобы удержать внимание детей помладше постоянной сменой картинок.
Театральное закулисье начинается с установки софитов и многоярусных декораций. Конечно, бывают такие спектакли, все действие которых происходит исключительно на одном фоне. Так вот, «Алиса» — не из их числа. Если не знать, где за кулисами стоять действительно безопасно, то декорация может упасть на голову или сбить с ног во время смены.
— А вот здесь находиться опасно, сейчас будет бомбардировка посудой, — подсказывают актеры. И верно, железная плошка чудом пролетела мимо. А ведь это еще только генеральный прогон!
Театр начинается с репетиций. Кстати, да будет вам известно, в спектакле главный — не режиссер, а... помощник режиссера. Театральная мама рязанской «Алисы» — Ирина Захарова. Именно в ее руках находится дирижерская палочка с самого начала репетиций. В функции помощника режиссера входит все. И отвечает она тоже абсолютно за все: за актеров, за костюмы, за инвентарь. Если в светлую творческую голову режиссера пришла гениальная мысль относительно спектакля, помощник должен это чувствовать на уровне телепатии и держать в курсе всех остальных.
— Если мне понадобилась на репетиции чашка, вилка и швабра, она должна это заказать в реквизиторском цеху, — шепотом рассказывает режиссер, стоя за кулисами и наблюдая за работой помощника. — Она должна знать все за всех. Где стоит декорация, как сменяется, откуда выезжает — каждый шаг актеров, всю партитуру звука и света, и если кто-то что-то делает не так, она должна сообщить по связи и исправить в срочном порядке.
Если на костюме артиста оторвалась пуговица, то, конечно же, виноват костюмер. Но и помощник режиссера тоже. За не прибитый в декорации гвоздик отвечает монтировщик и она тоже. Как летчик, не имеет права на ошибку.
— А можно поговорить с помощником режиссера? — естественно, спрашиваю я.
— Сейчас лучше не стоит. Потому что она занята и может вас случайно убить в порыве напряжения перед спектаклем. И суд ее оправдает. А мы скажем, что так и было, — лицо режиссера в этот момент невозмутимо и спокойно.
Театр начинается со сцены, а на сцене посторонние ноги в уличной обуви должны разуться. Носки у меня под стать предстоящему спектаклю — разноцветные, полосатые. Кстати, ходить по пологой сцене крайне неудобно, особенно с непривычки. Того и гляди, свалишься на зрителей. А в глаза уже слепят безжалостные софиты, и мысль в голове такая странная: быть, мол, или не быть?
— Вас тоже разуться заставили? — голос из глубины зрительного зала звучит добродушно. Это создатель пьесы Дмитрий Дашков наблюдает за подготовкой декораций и актеров. — Это правильно. Вы же понимаете, на сцене в момент выступления не должно быть никакого мусора, ни соринки. Уборщицы на коленках все выметают, не дай бог кто-то из актеров поранится о незамеченный гвоздик? Это с одной стороны. А с другой, есть в театре такая примета: если актер нашел на сцене гвоздик — то будет ему профессиональная удача.
— И актеры в это верят?
— А как же! Все в это верят: и заслуженные, и молодые. А есть еще примета: «уронить роль» называется. Это, напротив, к несчастью. Но чары можно легко развеять, если посидеть на листах сценария. Да у кого угодно спросите, все так делают.
Театр начинается с актеров, а также с целой армии людей, задействованных в одной постановке. Вот далеко не все специалисты, без которых постановка одного спектакля продолжительностью в полтора часа была бы невозможна: 12 артистов, режиссер, помощник режиссера, художник-постановщик, художник по костюмам, композитор, хореограф, а еще звукотехники, светотехники, гримеры, костюмеры, заведующие цехами реквизитов и изготовления декораций...
— Художник-сценограф этого спектакля — тот, кто разрабатывает декорации, — Виктор Шилькрот, художник, декан факультета сценографии школы-студии МХАТ, лауреат премии «Золотая маска», — с гордостью рассказывает главный режиссер. — Из-под его крыла вышло много молодых и уже снискавших славу художников.
Что и говорить, декорации в «Алисе» действительно радуют глаз, что с лицевой стороны, что с изнанки.
Театр начинается со зрителя. А зритель приходит на спектакли каждый раз разный: иногда публика ловит каждый вздох актеров, полностью погружаясь в атмосферу, а иногда внимание ее приходится завоевывать и держать на протяжение всего действия. А детский спектакль сложнее вдвойне.
— К постановке детских спектаклей нужно относиться серьезно, потому что мы воспитываем с малых лет зрителя, который будет к нам ходить, когда вырастет, — объясняет Карен Нерсисян. — И если я буду взращивать его на «попкорне», то и потом, в дальнейшем, придется ставить только то, что можно воспринимать, жуя попкорн. А я этого не хочу. Ставя «Алису», мы старались раздвинуть возрастную нишу, чтобы одинаково интересно было детям и взрослым. И было над чем задуматься.
Театр начинается с волшебства, и «Алиса в стране чудес» живое тому подтверждение. Эта постановка — одна из самых сложных в техническом плане. Хотя, признаться, во время любого спектакля может случиться все что угодно: по закону подлости перегорит лампочка, в луче которой должен стоять актер или отклеится что-то важное у декораций, хотя не должно ни отклеиваться, ни перегорать. Такие нюансы добавляют жизни и прелести в спектакль, но лишают нервных клеток весь актерский состав, а главное — помощника режиссера спектакля.
— Прелесть театра состоит в том, что он происходит здесь и сейчас, — делится философией волшебства главный режиссер. — Если фильм один раз сняли, и его можно бесконечно крутить в повторе, ничего не изменится, то спектакль — вещь непредсказуемая, живая. Театр скорее похож на прямую трансляцию футбольного матча с участием нашей сборной: зритель каждый раз ждет чуда, и порой оно случается.
После спектакля актеры... идут домой. Только после премьеры обязательно бывает планерка, на которой обсуждаются нюансы постановки. В остальных случаях, если что-то пошло не так, режиссер действует на свое усмотрение.
— Когда это индивидуальная ошибка, я просто разговариваю с ее автором, — объясняет режиссер. — Человеческий фактор никто не отменял, и зачастую именно это влияет на игру. Другое дело, когда я чувствую цепь событий, которые в совокупности могут привести к катастрофе и развалу спектакля. Но даже такие вопросы решаются быстро, минут за 15.
А в это время монтировщики быстро разбирают декорации отгремевшего спектакля и собирают новые, на следующий. Световики составляют софиты и прожекторы, настраивают их вручную. За кулисами готовятся столы с реквизитом, в гримерных уже налачиваются парики и отвисают костюмы из костюмерных.
— У нас напряженный график, и возможности расслабиться у артистов практически не бывает, — раскрывает нюансы творческой профессии главный режиссер. — Обычно в театре бывает максимально четыре премьеры в год, и не все справляются с таким планом. В рязанской Драме их в разы больше, и это стало для меня неожиданностью. И если у скрипача инструментом является его скрипка, а у художника — кисть, которые всегда можно заменить, то у актера единственные инструменты — это душа и тело. И нужно уметь их отдавать зрителю так, чтобы себе не навредить.
Поэтому, когда выпадает свободное время между спектаклями, актеры выдыхают. Режиссер выдыхает. Театр выдыхает. Не выдыхает только помреж. Потому что до следующего чуда у него осталось всего несколько часов.
Больше фото
Дарья <Быть!> Копосова